объяснив это тем, что вопрос будет рассмотрен на чрезвычайной сессии. Этим был 
нанесен смертельный удар по планам укрепления Аландских островов. Советский 
Союз испытал прочность сотрудничества северных стран и мог теперь делать из 
этого свои выводы. 

Государственное руководство Финляндии не учло некие очень благодарные 
обстоятельства и тем самым утратило открывающуюся перед ним возможность. Для 
укрепления позиции Финляндии от надвигающейся бури было два естественных пути: 
с одной стороны, политическое и военное сотрудничество со Швецией, а с другой — 
такое сближение с Советским Союзом, которое уменьшило бы его подозрительность. 
С начала года в связи с общим обострением ситуации эта подозрительность стала 
еще большей, когда Германия начала войну нервов с Польшей, а также захватила 
Чехословакию и Мемель. 

Поведение нашего правительства, как представлялось, базировалось на вере в то, 
что цель внешней политики Финляндии может быть достигнута без таких уступок, и 
все же условием сотрудничества Финляндии и Швеции явилось упрочение 
финско-советских отношений. Правительство могло бы попытаться, вступив в 
переговоры со Швецией, добиться согласия Советского Союза на первый шаг в 
развитии общей обороны северных стран, что, судя по всему, было бы предпосылкой 
некоторого успеха без очень больших пожертвований. Советское правительство в 
принципе, возможно, и не стало бы препятствовать ориентированию Финляндии на 
Скандинавию, как и осуществлению Стокгольмского плана, как заверяла посол СССР 
в Стокгольме госпожа Коллонтай. В переговорах о требованиях Советского Союза 
нам удалось устранить опаснейший момент — так называемую проблему военной 
взаимопомощи. Финское государственное руководство свободно могло предложить 
новые темы для переговоров, которые могли бы послужить делу укрепления нашей 
безопасности, например, новые формы солидарности между Швецией и Финляндией, и 
которые могло бы одобрить советское правительство. Опасно было терять время, 
поскольку период 1938–1939 годов был благоприятным для переговоров, но недолгим,
 ибо Советский Союз чувствовал, что западные страны отвернулись от него, а со 
стороны Германии исходила угроза. Но времени на ожидание у нас было, его 
хватало, чтобы руководство страны успело осознать, что свои позиции можно 
укрепить и с помощью уступок и что упрямый в конце концов проигрывает. Когда 4 
мая 1939 года Литвинова сменил Молотов и Кремль приступил к секретным контактам 
с Германией, возможности Финляндии выскользнули у нас из рук. 

То обстоятельство, что Финляндия в мае 1939 года отвергла, подобно Швеции и 
Норвегии, предложенный Германией пакт о ненападении, в глазах русских не 
являлось полноценной гарантией нашего нейтралитета. Это мероприятие лишь 
ухудшило прохладные отношения Финляндии с Германией. Едва ли можно было назвать 
целесообразным тот факт, что правительство уже несколько лет демонстративно 
подчеркивало свою антигерманскую позицию. По собственной причине мы оказались в 
ситуации, ограничивавшей свободу наших действий на внешнеполитической арене. 
Едва ли мы располагали резервами, чтобы можно было идти на обострение отношений 
как с Германией, так и с Советским Союзом. Я неоднократно подчеркивал это в 
беседах с руководством страны. 

Но мне отвечали: если острова Финского залива и были бы переданы, русские 
осенью 1939 года выдвинули бы новые требования. Не хочу утверждать противного, 
но наша позиция была бы, несомненно, крепче, если бы мы в апреле 1939 года 
сумели правильно воспользоваться ситуацией, и, прежде всего, добились бы 
сотрудничества между Финляндией и Швецией на основе Стокгольмского плана. В 
этом случае Финляндия, пожалуй, не одна сидела бы в Кремле за столом 
переговоров, и можно полагать, что опытная шведская дипломатия могла бы оказать 
благоприятное воздействие на их ход. 

Весной главными заботами совета обороны были Аландские острова и морская 
оборона. В правительство поступило предложение о выделении дополнительно 36 
миллионов марок для решения насущных потребностей военно-морских сил. Далее был 
рассмотрен вопрос о пополнении ВМС личным составом, предложения по которому не 
успели передать в качестве приложения к первоначальному плану основных затрат. 
По инициативе совета обороны в ноябре 1938 года был сформирован специальный 
комитет для уточнения того, что в ближайшее время потребуется для ВМС, и первое 
его заключение, касающееся новых закупок для флота, уже было подготовлено. 
Следующая проблема, которую совет должен был рассмотреть, — это приведение в 
надлежащий порядок береговой артиллерии, и, наконец, последнее — строительство 
военно-морской базы в Пансио близ Турку. Новая программа строительства ВМС, 
рассчитанная на восемь лет, помимо упомянутого выше предусматривала 
строительство одного корабля прикрытия, четырех миноносцев и двадцати четырех 
торпедных катеров. Кроме того, был разработан альтернативный пятилетний план. 
Заключение по этим вопросам совет обороны передал правительству в мае 1939 года,
 но быстрое развитие событий не позволило полностью решить это дело до начала 
войны. 

Весной 1939 года Финляндия, вынужденная развитием событий, превращавшим 
Балтийское море в «горячую точку» международной политики, намеревалась 
перебросить на Аланды свои первые воинские части. Ситуация представлялась столь 
опасной, что я предложил отложить демобилизацию того возрастного контингента, 
который должен был покинуть армию в апреле. Предложение было осуществлено лишь