относительно Ууденманнского полка, который на короткое время был переведен на 
военное положение. Я просил правительство рассмотреть также вопрос о 
привлечении нескольких сот резервистов морской обороны на чрезвычайные учебные 
сборы, чтобы впоследствии можно было привести в боевую готовность линкоры 
береговой службы. 

Однако не чувствовалось, что правительство в достаточной степени разделяет 
опасения военного руководства. В правительственных кругах считали, что у 
Германии, после Мюнхенских решений, нет больше повода проводить наступательную 
политику. Однако прошло немного времени, и на горизонте появились новые 
грозовые тучи, ясно говорившие о необоснованности такой доверчивости. 28 апреля 
1939 года, в тот самый день, когда Германия предложила Финляндии подписать 
договор о ненападении, она отказалась от заключения договора с Англией о флоте 
и от договора о ненападении с Польшей. Поскольку Англия в апреле снова ввела у 
себя обязательную воинскую повинность, Италия напала на Албанию, а Германия и 
Италия в мае заключили военный союз, можно было быть почти полностью уверенным, 
что летом начнутся серьезные конфликты. 

Я пока не рассказывал о некоторых трениях, которые из года в год сильно влияли 
на работу совета обороны и которые являлись результатом неудовлетворительного 
взаимодействия председателя совета обороны и министра обороны — прежде всего в 
вопросах бюджета и выделения денежных средств. В течение 1937 года была 
израсходована уйма времени на рассмотрение плана, нацеленного на разделение 
функций и окончательное установление отношений между различными звеньями 
руководства оборонительным ведомством. В конце года после ряда компромиссов 
добились таких результатов, что на основе их, казалось, можно было бы достичь 
единства в действиях. Однако 4 января 1938 года на заседании совета обороны я 
был вынужден довести до сведения членов совета, что министр обороны Ниукканен 
по неизвестным мне причинам представил президенту проект постановления, изменив 
его важнейшие пункты, — это был тот самый проект, текст которого был уже 
согласован и с которым совет обороны ознакомился после внесения поправок. 
Результат многомесячных переговоров и усилий произвольно исказили, не 
проинформировав об этом военное руководство. 30 декабря президент утвердил 
постановление в том виде, в каком представил министр. Не характеризуя уже 
манеру поведения, которая, мягко говоря, была некорректной, это решение 
показало, насколько еще не научились осознавать значение того факта, что 
военно-хозяйственной деятельностью следует руководить сообща, учитывая точку 
зрения высшего военного командования, иными словами, ею должны руководить 
профессионалы. 

Весной 1939 года совет обороны снова был поставлен перед подобным фактом. Совет 
внес предложение о выделении 476 миллионов марок на работы по укреплению 
Аландского архипелага. Эту сумму определил комитет, созданный в начале марта. 
Однако министр обороны, рекомендовал комитету сократить общую сумму до 400 
миллионов, но комитет счел невозможным настолько сократить ассигнование. Я 
лично информировал министра, почему в рамках предлагаемой им меньшей суммы 
невозможно удовлетворительно организовать оборону Аландских островов. Я даже в 
письменной форме просил министра обороны при рассмотрении этого вопроса на 
государственном совете доложить о той отличающейся точке зрения, которой 
придерживаюсь я и военное руководство. Не зная об этом, правительство по 
представлению министра обороны утвердило сумму в 400 миллионов марок, после 
чего предложение было передано в парламент как якобы одобренное военными 
экспертами. 

Самым опасным пунктом было то, что из запланированной батареи тяжелых орудий на 
острове Логшер, которую совет обороны предложил в составе двух орудийных башен, 
исключили одну и что число орудий, предназначенное для каждой маневренной 
батареи, также уменьшили на одно. Предложение о двух орудийных башнях было 
полностью обоснованным, учитывая выступающее расположение Логшера и его 
исключительно важную роль в закрытии доступа в Ботнический залив. Поскольку 
этому форту невозможно было оказать огневую поддержку с других укрепрайонов, 
его следовало сделать по возможности мощным. Сокращение его силы наполовину 
грозило ростом трудностей для морских путей и увеличением опасности высадки 
морского десанта. Маневренные батареи должны были быть сильными уже потому, что 
содействие Швеции в обороне Аландских островов, согласно договору между 
правительствами Финляндии и Швеции, было весьма условным, и можно было считать, 
что оборона архипелага — дело одной Финляндии. Таким образом, о суммах, 
предполагаемых планом, торговаться было нельзя. 

Я терпеливо приспосабливался к искажениям и торможению, с которыми многие годы 
сталкивались мои предложения и мероприятия. В связи с порождавшим беспокойство 
военно-политическим развитием я был вынужден признать, что, если так будет 
продолжаться дальше, мое положение станет невыносимым. По этой причине 16 июня 
1939 года я направил президенту республики письмо следующего содержания: 



«Тревожная военно-политическая ситуация, существующая ныне, требует не только 
объединения народа, но также того, чтобы высокие официальные лица, которые 
несут ответственность за оборону страны, были единодушны в понимании