обязательства в случае политического конфликта не браться за оружие, если в 
этом же регионе имеются силовые центры государств явно иных размеров, идеалы и 
цели которых автоматически увеличивают давление на их окружение? 

Столь же необоснованны ссылки, к которым обычно прибегают, на волю нашего 
народа к обороне, как будто она сама по себе является полной гарантией нашей 
независимости. Способен ли кто-нибудь, знакомый с современной войной или 
изучивший ее формы и способы боевых действий, относиться к таким заверениям 
серьезней, чем к утверждениям человека, бьющего себя в грудь и уверенно 
заявляющего: если когда-нибудь возникнет что-либо серьезное, мы все выступим 
вместе, и если у нас не будет оружия, станем драться кулаками? Мечты и красивые 
слова лишь запутывают понимание фактов, являющихся действительными 
предпосылками обороны страны. 

Говорят, что решение вопроса об Аландских островах явилось хорошим примером 
того, как можно, не нанося вреда безопасности, исключить даже глубокие 
противоречия. Однако так ли в действительности обстоит дело? Не создал ли 
скорее договор об Аландских островах, ликвидировавший глубокие противоречия 
между двумя северными странами, существовавшие довольно долго, иную проблему — 
тем, что открыл путь на Север между этими двумя государствами? Каждый, кто 
пытается сформулировать для себя, хотя бы поверхностно, понимание проблем 
обороны Севера, должен согласиться, что в результате заключения этого договора 
мы получили не усиление безопасности, а ее полную противоположность. 

Можем ли мы, таким образом, отказаться от гарантии, платой за которую являются 
расходы на оборону? Можем ли мы облегчить налоговое бремя именно в тот момент, 
когда тревожные симптомы в мире стали настолько явными, а рост вооружений столь 
интенсивным, что нельзя не думать о том, что мир находится на пути к новым 
серьезным конфликтам? Если мы сможем остаться в стороне от них, это будет 
исключительным счастьем, но где та чувствующая ответственность личность, 
которая осмелится гарантировать, что так и произойдет, и которая построит 
оборону страны на иллюзиях? 

Не пора ли финской прессе, для которой защита страны не является пустым звуком, 
открыть глаза народу и дать ему понять, какие жертвы еще потребуются, чтобы 
предоставить каждому гражданину страны, своевременно вооруженному и обученному, 
возможность занять, если возникнет необходимость, место в рядах защитников и 
выполнить свою святую обязанность по обороне страны?» 


Необыкновенное понимание моей точки зрения, которое проявила на своих страницах 
буржуазная пресса, обрадовало меня несказанно. Но социал-демократическая печать 
вскоре выступила с критикой моего заявления. Председатель этой партии редактор 
Вайне Таннер в интервью газете «Суомен Сосиаалидемокраатти», признав мое 
заявление умеренным и довольно обоснованным, утверждал, что оно бьет мимо цели, 
ибо, по его мнению, расходы на оборону могут привести к краху финансы страны. 
На мой вопрос — кто же та личность, которая осмелится заявить, что без крепкой 
обороны мы сможем остаться в стороне от мировых конфликтов, и которая решится 
строить оборону страны на иллюзиях? — Таннер ответил своим вопросом: кто, 
чувствующий на себе ответственность, осмелится утверждать, что 
самостоятельность государства гарантируется путем пожертвования на оборону еще 
более крупных сумм? Дальше он заметил, что социал-демократическая фракция 
парламента не может принимать участия в таких устремлениях, ибо она по-прежнему 
считает, что обязательным условием сохранения самостоятельности страны является 
такой прогресс благосостояния народа и общих условий существования, при котором 
каждый гражданин понимает, что это стоит всех затрат на оборону. 

Ободренный благожелательным отношением прессы, я решил продолжить свою 
просветительскую деятельность и в начале августа 1934 года пригласил к себе 
домой всех главных редакторов. На этой встрече я в интервью развил высказанные 
мною ранее положения, подчеркнув одновременно важность сближения Финляндии со 
странами Скандинавии. Кроме того, я изложил редакторам свою точку зрения, как 
на способность Советского Союза вести войну, так и на нашу готовность к обороне.
 Хотел оказать прессе доверие, честно раскрывая перед ее представителями 
недостатки нашей обороны; был убежден, что таким доверием воспользуются 
правильно. У меня не возникло повода раскаиваться в проведении такой 
инициативной встречи. Чувствовалось, что я добился понимания прессой моей 
позиции. 

Несколько позднее я имел удовольствие встретиться с представителями фракций 
парламента, которым высказал свое мнение, особо подчеркнув важность утверждения 
дополнительных расходов на оборону в размерах, предложенных министерством 
обороны. Я искренне признал, что одновременно необходимо уделять внимание 
улучшению уровня жизни широких народных масс, и сказал, что всегда стремился к 
тому, чтобы принимаемые мною меры находили отклик во всех слоях населения. 
Однако, на мой взгляд, сложившаяся конъюнктура предоставляет возможности, как 
для улучшения обороноспособности, так и для подъема уровня жизни. По окончании 
беседы с представителями народа у меня сложилось впечатление, что большинство 
из них положительно относится к заботе о нуждах обороны, считает ее необходимой,
 хотя некоторые слишком прочно привязаны к политической игре и не решаются