мои сомнения, казалось, оскорбили его. Я предупредил командира, что на всякий 
случай направил несколько пушек в ту сторону, где должны были располагаться его 
части. Через полчаса генерал доложил, что войска отказываются идти в траншеи. 
Но лишь только первые снаряды разорвались рядом с лагерем, все стало на свои 
места, и честь генерала была спасена. 

В начале июля мы начали продвигаться вперед. После нескольких небольших удачных 
операций наступление на главном направлении было остановлено, хотя на южном 
фланге 8-я армия под командованием генерала Корнилова выдвинулась на тридцать 
километров. После этой успешной операции он был назначен командующим 
Юго-Западным фронтом. 

К сожалению, спустя короткое время военное счастье отвернулось от него. 14 июля 
противник начал контрнаступление в Галиции и на Буковине, и наши войска 
обратились в неуправляемое бегство. Тернополь и Черновцы пали, вся Украина 
оказалась под угрозой. 

Тогда генерал Корнилов решил применить суровые меры. Были созданы специальные 
подразделения для отлова дезертиров, нерешительные и неспособные командиры 
безжалостно увольнялись и заменялись другими, все «митинги» были запрещены, а 
власть солдатских советов ограничена. Отдельным приказом генерал Корнилов 
восстановил военные трибуналы и смертную казнь. Эти меры сыграли свою роль, и 
наступление противника было остановлено, однако линия фронта уже откатилась на 
100 километров назад. 

Провал июльского наступления и последовавшее контрнаступление, конечно же, еще 
более осложнили положение командования. Все чаще случались аресты офицеров. Они 
представали перед какими-то революционными судами, которые возглавляли 
комиссары с очень широкими полномочиями. Вступать с этими комиссарами в 
переговоры было практически невозможно. 

Однажды несколько солдат арестовали моего офицера, который вел монархические 
разговоры в офицерском клубе. Его отвезли в Кишинев. Я попытался освободить 
офицера и снять с него все обвинения. Я обращался по инстанциям, строго 
выполняя все требования того времени. Казалось, я постепенно приближаюсь к 
поставленной цели. Когда все бумаги дошли до армейского комиссара, он сам 
прибыл ко мне и заявил, что хочет разобраться с виновниками непосредственно в 
полку (тот в данный момент располагался вдали от линии фронта). Комиссар 
поздравил меня с положительным решением вопроса и объявил о полной поддержке 
моих действий. Он пообещал, что солдаты, арестовавшие офицера, будут переведены 
в другой полк. 

На следующий день я отвез комиссара в расположение части и приказал полку 
выстроиться в честь гостя. Комиссар выступил перед солдатами с небольшой речью 
и распорядился, чтобы те, кто незаконно арестовал офицера, вышли вперед, после 
чего унтер-офицер увез их в штаб армии. Потом было собрание дивизионного 
комитета. Там армейский комиссар тоже произнес речь, в которой указал на 
противоправные действия солдат, однако закончил тем, что после понесения 
наказания у них будет право вернуться в полк. 

Солдаты, незаконно арестовавшие командира, вернутся в полк! Это была та капля, 
которая переполнила чашу моего терпения. Я окончательно утвердился в мысли, что 
командир, который не способен защитить своих офицеров от насилия, должен 
расстаться с российской армией. 

Ситуация в войсках ухудшалась с каждым днем, и это лишь укрепляло мое решение 
покинуть русскую армию. Но ведь нужно было придумать какую-то причину! Помог 
случай. 

Однажды во время лихой скачки мой горячий жеребец споткнулся и упал. При 
падении я повредил ногу, однако мне удалось вновь сесть в седло и доехать до 
штаба. Врач армейского корпуса подтвердил, что вывих очень серьезный. Мне 
следовало провести в постели как минимум два месяца. 

Ночью меня осенило, что этот счастливый случай предоставил мне редкую 
возможность. Я попросил отправить меня в Одессу. Там я найду повод для поездки 
в Петроград, а из Петрограда как-нибудь доберусь и до Финляндии. Направление 
было выписано. На следующее утро я с грустью попрощался с наиболее близкими мне 
людьми и поблагодарил их за службу. 

...Среди обитателей одесской гостиницы «Лондон» была представительница 
британского Красного Креста леди Мюриель Паджет, которая в то время ждала 
направления на румынский фронт. Однажды леди Мюриель организовала чаепитие для 
тех многочисленных приятелей, которых она приобрела своей доброжелательностью и 
дружелюбием, Неожиданно леди Мюриель представила нам ясновидящую, которая могла 
приоткрыть завесу будущего. Я впервые принимал участие в таком мероприятии. 
После усиленных уговоров леди Мюриель я вошел, хотя и без особого желания, в 
пустую узкую комнату с блестящим полом. В дальнем углу спиной к стене сидела 
ясновидящая, а возле окна стояли маленький столик и два стула: один — для 
«больного», другой — для некоего мужчины, которому следовало передать записку с