На следующее утро, во вторник 13 марта, в центре города разразилась громкая 
пальба. Телефон, который то молчал, то просыпался к жизни, заработал вновь, и 
мы смогли узнать, что полиция и последние войска, верные правительству, 
подавлены. 

Нам вновь пришлось пережить тревожный момент. Я сидел в коридоре у телефона и 
безуспешно пытался связаться со своим адъютантом. На мне был халат Селина, 
из-под которого выглядывали сапоги со следами шпор. Неожиданно на лестнице 
послышались громкие голоса и раздалось бряцание оружия. О ступени стукнули 
приклады винтовок, кто-то остановился около входа в квартиру и позвонил в дверь.
 Хозяин открыл, а я продолжил разговор по телефону. Вошел патруль. Его 
возглавлял некто в гражданской одежде. Этот человек сразу же заявил, что в 
квартире прячется генерал. Не моргнув глазом, Селин ответил, что у него 
действительно уже много лет живет финский генерал в отставке, но сейчас его нет 
дома. Командир приказал обыскать квартиру, и солдаты прошли во внутренние 
комнаты. 

Вскоре они снова появились в коридоре, где я по-прежнему сидел у телефона. Я 
был настолько неосторожен, что спросил, зачем им нужен генерал, и, разумеется, 
привлек к себе внимание. Командир патруля поинтересовался, кто я такой. Я 
ответил, что недавно приехал из Финляндии по торговым делам. Такое объяснение 
удовлетворило патруль, что, конечно же, было весьма удивительно. Солдаты ушли, 
и мы вздохнули с облегчением. 

К вечеру бой на левом берегу Невы усилился, небо вновь озарилось пожарами. 
Кто-то сказал, что Петропавловская крепость перешла в руки восставших. 
Следующую ночь я тоже провел у Селина. 

Утром 14 марта мне, наконец, удалось связаться с адъютантом, который только 
сейчас узнал, где я нахожусь. Через несколько часов около дома остановилась 
машина, и на лестнице снова раздался лязг оружия. В дверь позвонили. Я с 
облегчением узнал голос своего адъютанта. Он рассказал, что вновь назначенный 
начальник гарнизона смог навести в городе кое-какой порядок. В моей гостинице 
разместился комендант, ему придано несколько солдат охраны. Этот комендант 
уполномочен выдавать гостям удостоверения личности для передвижения по городу. 
В тот же день я с предосторожностями снова въехал в гостиницу. 

В ночь на 15 марта мне удалось достать билет в спальный вагон московского 
поезда, и я прибыл в бывшую столицу России одновременно с вспыхнувшей в ней 
революцией. 

В Москве мне стало известно, что 15 марта император отрекся от престола в 
пользу своего брата — Великого князя Михаила Александровича. Известие о том, 
что Великий князь Михаил возьмет бразды правления в свои руки, породило 
некоторые надежды. Однако 17 марта Михаил Александрович также отрекся от прав 
на престол. 

В Киев я тоже прибыл вместе с революцией. Проезжая мимо памятника Столыпину, я 
увидел, что он украшен красным шарфом. 

Отправляясь на юг в свою дивизию, я посетил командующего Южным (румынским) 
фронтом генерала Сахарова. Я рассказал ему о своих впечатлениях от событий в 
Петрограде и Москве и попробовал уговорить генерала возглавить сопротивление. 
Однако Сахаров считал, что время для таких действий еще не настало. 

Сразу же по прибытии на фронт я понял, что за несколько недель моего отсутствия 
произошли значительные изменения. Революция распространилась, как лесной пожар. 
Первый известный приказ советов, который касался поначалу только столичного 
гарнизона, начал действовать и здесь, поэтому дисциплина резко упала. Усилились 
анархические настроения, особенно после того, как временное правительство 
объявило о свободе слова, печати и собраний, а также о праве на забастовки, 
которые отныне можно было проводить даже в воинских частях. Военный трибунал и 
смертная казнь были отменены. Это привело к тому, что извечный воинский порядок,
 при котором солдаты должны подчиняться приказам, практически не соблюдался, а 
командиры, стремившиеся сохранить свои части, вынуждены были всерьез опасаться 
за собственные жизни. По новым правилам солдат мог, в любой момент взять отпуск,
 или, попросту говоря, сбежать. К концу февраля дезертиров было уже более 
миллиона человек. А военное руководство ничего не предпринимало для борьбы с 
революционной стихией. 

И все же в моем воинском подразделении продолжало сохраняться согласие. В мае 
1917 года я получил приказ принять оборону в Трансильванских Альпах к западу от 
города Сучава. В середине июня я получил звание генерал-лейтенанта и меня 
назначили командующим 6-м кавалерийским армейским корпусом, который состоял из 
трех дивизий. Моя прежняя 12-я кавалерийская дивизия была одной из них. 

Следующий факт может служить ярким примером того, какие события происходили на 
фронте в то время. Одна из моих дивизий должна была сменить другую, и в тот 
момент, когда частям следовало выдвигаться на передовую, ко мне прибыл 
дивизионный командир. Я спросил генерала, доверяет ли он своим частям, однако