аудиенцию. В обычае императора было внимательно выслушивать все то, что ему 
докладывали, и я полагал, что он заинтересуется сообщением о положении на 
румынском фронте. Но, как мне показалось, в тот момент его мысли занимали 
совершенно другие проблемы. 

Общее настроение в Петрограде было подавленным. Люди открыто осуждали не только 
правительство, но и самого царя. Усиливающаяся усталость от войны, 
экономическая разруха и хаос на транспорте накладывали свой отпечаток на 
повседневную жизнь. Денег в обороте становилось все меньше и меньше. Вдобавок 
ко всему последние недели свирепствовали страшные морозы. Из-за сильных метелей 
на путях застряли десятки тысяч товарных вагонов, и вследствие этого положение 
с хлебом и топливом в столице и других крупных городах стало особенно тяжелым. 

Конечно, на фронте было практически невозможно следить за развитием ситуации 
внутри страны. Теперь же, оказавшись в столице, где я провел несколько дней, я 
услышал много любопытных новостей. На заседаниях Думы, которая была вновь 
созвана в ноябре 1916 года, звучали революционные речи. За последнее время 
резко изменились настроения даже правых фракций, и правительство потеряло там 
много своих сторонников. В декабре заседания Думы были приостановлены до конца 
января 1917 года, а затем и до конца февраля. Немалое значение имел тот факт, 
что суровые старцы Государственного совета, высшего совещательного органа 
Российской империи, заняли сторону оппозиции, которая требовала введения 
парламентского правления. Еще одна новость: правительство впервые открыто 
заявило, что оно напало на следы революционной организации и полиция произвела 
многочисленные аресты. Словом, когда 25 февраля, за два дня до заседания Думы, 
я выехал в Финляндию, обстановка была очень тревожной. 

До Хельсинки эта тревога еще не добралась, поэтому я несколько успокоился. На 
обеде у моего давнишнего приятеля по кадетскому корпусу я встретил несколько 
бывших офицеров и старых друзей. Во время обеда никто даже не обмолвился о том, 
что за последние два года около двух тысяч добровольцев выехало в Германию, 
чтобы получить там военное образование. Между тем именно эти люди должны были 
вступить в армию, которая, в случае давно ожидаемой революции в России, могла 
освободить Финляндию. И уж во всяком случае, я не мог и предположить, что 
буквально через год часть моих друзей, сидевших за столом, займут высокие посты 
в армии, о которой мы так мечтали. Армии, в которой я буду главнокомандующим. 






Революция в России 


Я выехал из Хельсинки 9 марта. Газеты сообщали, что в Петрограде произошли 
столкновения. Не хватало хлеба; толпы людей, доведенных до отчаяния, разграбили 
в крупных городах множество пекарен. По улицам шли демонстрации под красными 
флагами, лилась кровь, у гражданских лиц появилось оружие. На некоторых 
предприятиях вспыхнули забастовки. 

На следующий день я смог удостовериться, что в центре Петрограда ничего такого 
не наблюдалось, движение транспорта было нормальным. Но правительство все же 
приготовилось к беспорядкам. На центральных улицах и площадях были расставлены 
пулеметы, полицию усилили казачьими патрулями. Впрочем, мне стало известно и 
кое-что другое. Говорили, что казаки отказались выступать против демонстрантов 
после того, как левая печать обвинила их в разгроме революции 1905 года. 
Начиная с 27 февраля почти непрерывно заседал Временный комитет Государственной 
думы, все более настойчиво выдвигались требования парламентского правления. 

В воскресенье 11 марта мне удалось почти невозможное: я достал билет в 
Императорский оперный театр на балет. После спектакля я хотел было нанять 
таксомотор, чтобы доехать до своей гостиницы, однако, сколько я ни стоял, 
машины не подходили, площадь около театра была совершенно пустынна. Один мой 
старый полковой товарищ вызвался доставить меня до гостиницы, предложив место в 
своем автомобиле. На Большой Морской и Невском проспекте стояли пикеты солдат. 
Более ничего необычного не наблюдалось. Поздно вечером первые революционно 
настроенные толпы достигли центра города. Столичный гарнизон поднялся по 
тревоге. В одном из столкновений на Невском проспекте, по слухам, были убиты 
десятки людей. 

В ресторане гостиницы я встретил своего друга Эммануэля Нобеля, директора фирмы 
«Нобель». Он предложил прогуляться в один из ближайших клубов, где имели 
обыкновение собираться депутаты Государственной думы. Когда мы пришли туда, то 
в гардеробе не увидели ни одного пальто, а сонный швейцар сказал, что за целый 
день в клубе не было ни единого человека. Мы развернулись и вышли на улицу. Мой 
друг показал мне дом, совсем недавно купленный его фирмой, — в нем размещалась 
контора предприятий Нобеля. 

На следующее утро я услышал, а затем и увидел, что перед гостиницей собралось