шестидесятилетним мужчиной, очень интересовался социальными проблемами, но в 
основном говорил, конечно же, о своей профессии. Генерал был уверен в том, что 
китайской армии необходимы коренные преобразования в японском духе. По его 
словам, армия Южного Китая была уже абсолютно современной. На учениях генерал 
добивался, прежде всего, точности стрельбы. Традиционное китайское фехтование 
он из программы вычеркнул. 

Самым значительным событием во время моего визита в Аксу был праздник, 
организованный генералом в мою честь: играла музыка, было разыграно театральное 
представление, устроено соревнование по стрельбе. Там же я познакомился с 
наиболее значительными людьми города. После чая, во время которого солдаты, 
одетые в корейскую одежду, на специальном помосте представили театральную 
постановку, генерал предложил гостям поупражняться в стрельбе по цели. Так и 
было сделано, и мы по очереди стреляли из старых ружей, заряжавшихся со ствола. 
Даже во время этих соревнований не был забыт этикет. Участники маршировали 
группами с ружьями на плечах, останавливались по стойке «смирно» перед 
генералом и приседали, касаясь земли пальцами правой руки. Хозяин вставал, за 
ним поднимались другие мандарины, и только после этого гости выходили на 
огневой рубеж. После стрельбы вся церемония повторялась. Я также выполнил эти 
требования, что было очень приятно всем присутствующим. 

В конце марта я снова отправился в путешествие, которое, по подсчетам, должно 
было продолжаться семнадцать дней. Путь лежал через покрытый снегом Тянь-Шань, 
отдельные вершины которого достигали семи с лишним тысяч метров, и я мог только 
издалека восхищаться ими. Мне нужно было преодолеть Тянь-Шань через перевал 
Мужар и добраться до города Кульджа, находящегося в 300 километрах от Аксу. 
Проблема состояла не только в пересечении одной горной гряды, нам необходимо 
было, напрягая все силы, пройти около двухсот километров по гористой местности, 
где перемежались горные гряды и долины. Официальные лица оказали нам помощь, 
так что нашу поклажу довезли вплоть до ледника на Мужаре. 

В Кульдже я получил присланное из Пекина разрешение на путешествие, где моя 
фамилия выглядела как «Ма-ну-ор-хей-му». В ряде случаев было довольно трудно 
объяснить то обстоятельство, что «фен-куо», финский господин, путешествовал с 
двумя паспортами, это привлекало к моей затее пристальное внимание официальных 
лиц. Я также получил от посла России в Пекине газетную вырезку — автор статьи 
обращал внимание на два моих паспорта и задавал вопрос, кем же в 
действительности был этот иностранец, который фотографировал мосты, наносил на 
карты дороги, замерял высоты и, как правило, останавливался в местах, важных с 
военной точки зрения. 

4 апреля я снова отправился в путь в направлении Карашара. Этот город, 
расположенный в 500 километрах к юго-востоку от Кульджи, находится вблизи 
Шелкового пути. Таким образом, нам вновь предстояло преодолеть Тянь-Шань. 

24 июня мы достигли Урумчи, где нас встречал Луканин и гостеприимный российский 
консул Кротов. 

Одной из моих задач было нанести на карту некую горную тропу, которая тянулась 
на сто километров к югу от Тянь-Шаня до города Турфана. Значит, нам вновь нужно 
было преодолеть высокий хребет. Основное снаряжение, которое было нагружено на 
две арбы, я отправил по «арбовой дороге», а сам с другими спутниками отправился 
по горной тропе; все необходимые в пути вещи везли шесть ослов. Этот переход 
через Тянь-Шань был гораздо короче и не таким тяжелым, как прежние, но картины, 
открывавшиеся перед нами, были все столь же величественными. Ровно через неделю,
 24 сентября, мы прибыли в Турфан, находящийся поблизости от Шелкового пути. 

Одно из самых приятных воспоминаний, оставшихся от тех дней, — это военное 
учение, организованное для городского гарнизона Турфана. Его солдаты также 
выглядели преждевременно состарившимися. Приказы голосом не отдавались — учение 
проводилось с помощью флажков и барабанного боя. Действо очень сильно 
напоминало балет, все упражнения выполнялись очень точно и производили на 
зрителей прямо-таки театральный эффект. Стрельба по мишеням из допотопных ружей,
 заряжавшихся со ствола, была по любым оценкам ниже всякой критики. 

Следующий отрезок пути вел по северному склону Тянь-Шаня в сторону Барке ля и 
составлял 300 километров. 

На одном из привалов мне удалось побеседовать с двумя молодыми китайскими 
офицерами и несколькими солдатами о реформах, необходимых для китайской армии. 
Военные совершенно не понимали их и считали, что последствием реформ может быть 
только усиление влияния иностранцев. Вдовствующую императрицу они считали умной 
женщиной, и, по их мнению, она непременно победила бы, если бы за Юань Шикаем 
не стояли другие страны. Я уже слышал подобные рассуждения от людей такого же 
образовательного уровня. 

Посетив город Хами, который сотни лет был опорным пунктом в военных действиях 
против монголов, мы пустились в монотонное путешествие через пустыню Гоби. 
Местами она представляла собой совершенно невыносимую для глаз ровную, гладкую 
плоскость, местами возвышались холмы, где вряд ли могла вырасти хотя бы одна