для перевозки фуража. Мы двинулись по плодородной провинции в сторону пестрых 
гор к перевалу Чыйырчык. Посевы уменьшались, а затем и вовсе пропали. 

На второй день мы достигли высшей точки перевала, и перед нами предстала 
величественная картина. Горные обрывы, которые в вечернем свете казались 
покрытыми темно-зеленым бархатом, спускались вниз, в глубокую и узкую долину, а 
на юго-востоке ее охраняли торжественные снежные вершины. Впрочем, у нас не 
было времени любоваться этими картинами. До наступления темноты мы должны были 
спуститься в долину и успеть добраться до юрт, поступивших в наше распоряжение 
по ходатайству начальника ошского гарнизона. 

Из долины мы отправились дальше на юг. Наш отряд поднимался все выше и выше, и 
вскоре мы достигли отметки 3500 метров. По пути мы встретили довольно много 
торговых караванов, иные из них насчитывали сотни верблюдов. Границу мы 
пересекли в самом отдаленном пограничном местечке российского государства — 
Иркештаме. 

Первая встреча с китайскими официальными лицами произошла в пограничной 
крепости Улугчат, где иссушенный употреблением опиума шестидесятилетний 
комендант дружелюбно предоставил нам место для ночлега. Несколько десятков 
местных солдат тоже, как и их начальник, производили впечатление жертв опиума. 

Мы добрались до Кашгара 30 августа. В этом городе переплетались сферы влияния 
двух великих государств, поэтому в городе расположились два генеральных 
консульства — России и Британии. Я получил приглашение остановиться в 
российском консульстве, где мне было оказано чрезвычайное гостеприимство. 
Генеральный консул Колоколов, прекрасно знакомый с местными обычаями, снабдил 
меня многими нужными сведениями. Со времен боксерского восстания в консульстве 
было негласно размещено около полуэскадрона казаков. Присутствие русских солдат 
на территории Китая производило довольно странное впечатление, и вряд ли можно 
было ожидать, что пробуждающийся Китай станет долго терпеть такие нарушения 
суверенных прав. Генеральный консул Британии, сэр Джордж Маккартни, был также 
приятным и умным человеком. Он в совершенстве владел китайским языком — его 
мать была китаянкой. Сэр Джордж Маккартни оказал мне немало услуг, в частности, 
одолжил очень редкий, огромных размеров учебник китайского языка; к нему 
прилагался столик, на котором следовало держать эту книгу. 

Мы оставались в Кашгаре в течение целого месяца, который я использовал с 
большой пользой для себя, собирая различные сведения и изучая китайский язык. 
Одной из причин нашей задержки служил тот факт, что мне следовало дождаться 
необходимых бумаг для проезда через территорию Китая, а получить их я должен 
был именно в Кашгаре. Разрешение на проезд для «финна Маннергейма, 
путешествующего под защитой правительства России», было давно запрошено в 
министерстве иностранных дел Китая, но ни этот документ, ни какие-либо другие 
инструкции из Пекина все не поступали, и в столь непростой ситуации генеральный 
консул посоветовал мне оформить паспорт у фаньтая [1] . Как считал консул 
Колоколов, две первые буквы моей фамилии прекрасно подходили в качестве первой 
части китайского имени, и для получения разрешения это могло послужить веским 
аргументом. В китайском языке иероглиф «ма» означает лошадь, с него начинается 
уважительная форма имени многих дунганских генералов. По обычаю, китайцы 
прибавляют еще два слова, чтобы в совокупности они отражали какую-то приятную 
мысль. Фаньтай пообещал оформить паспорт. Он немного подумал, а затем красивой 
кисточкой добавил два иероглифа к первому «ма». Теперь меня звали Ма-та-хан, 
что означало «Лошадь, скачущая через облака». Это имя вызывало благожелательную 
реакцию у тех официальных лиц, которые проверяли мои документы. 

Моим намерением было проехать в Кульджу до наступления зимы, но поскольку меня 
уверили, что через Тянь-Шань можно перейти и в зимнее время, начиная с февраля, 
то я решил сначала отправиться на юг для более полного ознакомления с Кашгаром 
— прежде всего с городами в оазисах Яркенд и Хотан. В начале октября я отправил 
казака Луканина, а вместе с ним на повозках основную часть нашего снаряжения, в 
столицу Синьцзяна Урумчи. Дорога туда вела через Аксу и Карашар. Сам же через 
несколько дней отправился в сторону Яркенда и Хотана — по прямой это около 400 
километров, путь пролегал по западной окраине пустыни Такла-Макан. Перед 
отправлением я нанял для своего маленького каравана повара и переводчика. Повар 
Исмаил был невероятно и неисправимо нечистоплотным существом, тем не менее, он 
оказался настоящим сокровищем. Временный переводчик тоже более или менее 
справлялся со своими обязанностями. 

Наше путешествие в Яркенд можно смело назвать «великим исходом». Мы прибыли 
туда в середине мусульманского поста — месяца рамазан, поэтому питаться можно 
было только после захода солнца, когда становилось настолько темно, что нельзя 
было различить цвет подвешенной к потолку нитки. С рассветом, когда цвет нитки 
можно было различить вновь, запрет на еду возобновлялся. По ночам люди жадно 
ели, а между этими пирами молились Аллаху монотонными голосами. В сумерках 
бородатые мужчины, преклонившие колени на грубом сукне, разложенном во дворах, 
и возносящие молитвы среди цветочных клумб, выглядели очень живописно. 

Во всех уголках Яркенда занимались азартными играми. Профессиональная игра 
полностью одобрялась. Я мог наблюдать за самыми разными группами людей,