ания. ты 
несешь ответственность перед Кубой, и поэтому настал час расставания. 

Знай, что при этом я испытываю одновременно радость и горе, я оставляю здесь 
самые 
светлые свои надежды созидателя и самых дорогих мне людей <…> Я оставляю 
здесь 
народ, который принял меня, как сына, и это причиняет боль моей душе. Я унесу с 
собой на 
новые поля сражений веру, которую ты в меня вдохнул, революционный дух моего 
народа, 
сознание, что я выполняю самый священный свой долг – бороться против 
империализма 
везде, где он существует; это укрепляет мою решимость и сторицей излечивает 
всякую боль. 

Я еще раз говорю, что снимаю с Кубы всякую ответственность, за исключением 
ответственности, связанной с ее примером. И если мой последний час застанет 
меня под 
другим небом, моя последняя мысль будет об этом народе и в особенности о тебе. 
Я 
благодарю тебя за твои уроки и твой пример, и я постараюсь остаться верным им 
до конца. Я 
всегда отождествлял себя с внешней политикой нашей революции и отождествляю до 
сих 
пор. Где бы я ни находился, я буду чувствовать свою ответственность как 
кубинский 
революционер и буду действовать как таковой. Я не оставляю своим детям и своей 
жене 
никакого имущества, и это не печалит меня. Я рад, что это так. Я ничего не 
прошу для них, 
потому что государство даст им достаточно для того, чтобы они могли жить и 
получить 
образование. 

Я мог бы сказать еще многое тебе и нашему народу, но я чувствую, что это не 
нужно; 
словами не выразить всего того, что я хотел бы, и не стоит зря переводить 
бумагу. 

Пусть всегда будет победа! Родина или смерть! 
Тебя обнимает со всем революционным пылом Че». 

Закончив читать письмо Че Гевары, Фидель, дождавшись, когда стихнут 
оглушительные аплодисменты, произнес: «Для тех, кто говорит о революционерах, 
для тех, 
кто считает революционеров людьми холодными, нечувствительными, людьми без 
сердца, – 
пусть для них это письмо послужит примером тех чувств, того благородства и 
чистоты, 
которые могут скрываться в душе революционера … 

Это было не единственное письмо. Вместе с ним для этого же момента, когда это 
письмо будет оглашено, нам были оставлены другие прощальные письма для 
товарищей и, 
кроме того, как говорится здесь, «моим детям» и «моим родителям»: это письма, 
написанные 
специально для его детей и его родителей. Эти письма мы передадим товарищам и 
родственникам, чтобы они принесли их в дар революции, потому что мы считаем, 
что эти 
документы достойны того, чтобы сохранить их для истории. 

Мы полагаем, что этим объяснено всё – всё то, что мы должны были объяснить. Об 
остальном же пусть заботятся наши враги. У нас здесь достаточно задач, 
достаточно 
вопросов, которые нужно решить как в нашей стране, так и в отношении всего 
мира; 

достаточно обязанностей, которые мы должны выполнить и которые мы выполним»496. 


Пройдет время, и мир узнает содержание не менее трогательных писем Че Гевары 
его 
близким. Своим родителям, «дорогим старикам», он написал, что вновь чувствует 
«своими 
пятками ребра Росинанта, снова, облачившись в доспехи», пускается в путь. Он 
называл себя 
«искателем приключений особого рода, из той породы, что рискуют своей шкурой, 
дабы 
доказать свою правоту», писал, что очень любил своих родителей, «только не умел 
выразить 
свою любовь», просил их вспоминать его, «скромного кондотьера XX века». Своим 
пятерым 
детям он писал, что «действовал согласно своим взгля