ха, чтобы разгадать эту загадку. Чего только не говорят: 
Эрнес–то 
Гевара стал жертвой «чистки», Эрнесто Гевара болен, у Эрнесто Гевары 
расхождения с 
руководством и т. д. и т. п. 

Народ, разумеется, верит и доверяет нам. Но наши враги пускают в ход подобные 
вещи, 
главным образом за границей, чтобы обливать нас ушатами клеветы: вот он, 
страшный, 
зловещий коммунистический режим, люди исчезают бесследно, исчезают необъяснимо. 
Что 
касается нас, то мы в свое время заявили народу, когда он стал замечать 
отсутствие этого 
человека, что в нужный момент мы скажем ему всё, а пока что у нас есть причины 
выжидать 
<…> 

Чтобы пояснить это, мы зачитаем здесь письмо – вот здесь собственноручно 
написанное письмо, а здесь – перепечатанное на машинке – письмо товарища 
Эрнесто 
Гева–ры, которое говорит само за себя. Я раздумывал, следует ли рассказывать 
здесь об 
истории нашей дружбы, нашего товарищества, о том, как эта дружба завязалась и 
при каких 
обстоятельствах и как она развивалась. Но это не нужно. Я ограничусь тем, что 
прочту 
письмо. 

Здесь не поставлена дата, потому что это письмо должно быть прочитано в тот 
момент, 
когда мы сочтем это наиболее своевременным. Но, если придерживаться строгой 
действительности, это письмо было передано 1 апреля этого года, то есть ровно 
шесть 

месяцев и два дня назад»495. 

Кастро зачитал перед тысячами собравшихся адресованное ему лично письмо Че: 

«Фидель! 

В этот час я вспоминаю о многом, о том, как я познакомился с тобой в доме Марии 

Антонии, как ты мне предложил поехать с тобой, о нашей напряженной подготовке. 

Однажды нас спрашивали, кому нужно сообщить в случае нашей смерти, и тогда нас 
поразила действительно реальная возможность такого исхода. Потом мы узнали, что 
это на 
самом деле так, что в революции, если она настоящая революция, или побеждают, 
или 
погибают. Многие остались там, на этом пути к победе. 

Сейчас все это имеет менее драматическую окраску, потому что мы более зрелы, но 
все 
же это повторяется. Я чувствую, что я частично выполнил долг, который связывал 
меня с 
кубинской революцией на ее территории, и я прощаюсь с тобой, с товарищами, с 
твоим 
народом, который уже стал моим. Я официально отказываюсь от своего поста в 
руководстве 
партии, от своего поста министра, от звания майора, от моего кубинского 
гражданства. 
Официально меня ничто больше не связывает с Кубой, кроме лишь связей другого 
рода, от 
которых нельзя отказаться так, как я отказываюсь от своих постов. 

Обозревая свою прошлую жизнь, я считаю, что я работал достаточно честно и 
преданно, стараясь укрепить победу революции. Моя единственная серьезная ошибка 
– это 
то, что я не верил в тебя еще больше с самого первого момента в Сьерра–Маэстра, 
что я 
недостаточно быстро оценил твои качества вождя и революционера. Я прожил 
замечательные дни, и, будучи рядом с тобой, я ощущал гордость от того, что я 
принадлежал 
нашему народу в самые яркие и трудные дни Карибского кризиса. 

Редко когда твой талант государственного деятеля проявлялся так ярко, как в эти 
дни, и 
я горжусь также тем, что я последовал за тобой без колебаний, что я мыслил так 
же, как ты, 
так же видел и так же оценивал опасности и принципы. Сейчас требуется моя 
скромная 

495 Лаврецкий Л. Эрнесто Че Гевара. С. 466, 149. 


помощь в других странах земного шара. Я могу сделать то, в чем тебе отказано, 
потому что 
ты несешь ответственность перед Кубой, и поэтому настал час расста