ам и жил согласно своим 
убеждениям», просил их научиться глубоко чувствовать любую несправедливость, 
кого бы 
она ни касалась. 

1 ноября 1965 года Че получил от кубинских товарищей в Танзании депешу, в 
которой 

496 Лаврецкий Л. Эрнесто Че Гевара. С. 149– 466. 


сообщалось, что власти этой страны после консультаций с представителями ряда 
стран 
Африки решили отказать в помощи конголезским повстанцам и кубинский отряд 
должен 
покинуть Конго. А через несколько дней пришло письмо от Фиделя. 
Главнокомандующий 
предлагал Че самому принять решение, продолжать ли борьбу в Африке. В отличие 
от Че, 
который воспринял решение танзанийцев крайне болезненно, Фидель был более 
спокоен: он 
понимал, что предпосылок для развертывания революционного движения в Африке нет.
 
Африки решили отказать в помощи конголезским повстанцам и кубинский отряд 
должен 
покинуть Конго. А через несколько дней пришло письмо от Фиделя. 
Главнокомандующий 
предлагал Че самому принять решение, продолжать ли борьбу в Африке. В отличие 
от Че, 
который воспринял решение танзанийцев крайне болезненно, Фидель был более 
спокоен: он 
понимал, что предпосылок для развертывания революционного движения в Африке нет.
 

Че покидал Танзанию тайно, скрывая свое лицо в течение шести часов полета. 
Рядом с 
его адъютантом сидел офицер занзибарской армии, поклонник Че Гевары, который 
весь 
полет с восхищением говорил о команданте, не зная, что тот сидит в метре от 
него. 

Конголезская эпопея закончилась если не провалом самой экспедиции, то крахом 
иллюзий и разочарованием Че. В марте 1966 года он из Африки поехал в 
Чехословакию, в 
Прагу, где находился нелегально. Он копил силы для новой экспедиции – в Боливию,
 самую 
нищую страну латиноамериканского континента, единственную, не имевшую выхода к 
морю. Че Гевара, искренне веривший, что «вся Латинская Америка беременна 
революцией», 
расценивал эту экспедицию как прелюдию к большой партизанской войне, которая 
должна 
охватить весь континент. 

Но, как выяснилось после гибели Че, в Боливии его уже «ждали». План уничтожения 

его отряда под кодовым названием «Операция Синтия» утвердили лично президент 
США 
Джонсон и директор ЦРУ Хелмс. 

Фидель Кастро был категорически против того, чтобы Че Гевара ехал в Боливию, и 
стал уговаривать его вернуться на Кубу. «Он всегда относился ко мне с любовью и 

уважением и почитал мои указания. Очень редко мне приходилось запрещать ему 
что–то 
делать <…> Я написал достаточно серьезное письмо. Я его убеждал, чтобы он 

вернулся, это было самое правильное, что он мог тогда сделать. Я не приказывал 
ему, я 
просто его уговаривал вернуться, чтобы подготовиться к революции в Боливии. 
Никто его не 
узнал в течение всей поездки (Че изменил внешность. – М. М.). Он вернулся в 
июле 1966 
года <…> Когда он приехал, я сказал товарищам, которые его знали, что 
хочу их 
познакомить с одним интересным человеком. Мы завтракали вместе, и никто его не 
узнал. 
Он потом отправился в одно место недалеко от Гаваны, где тренировался с 
пятнадцатью 
товарищами, которые потом должны были его сопровождать в Боливию. Он отобрал 
самых 
лучших людей. Тогда это были его последние встречи с женой и детьми. Там я его 
часто 

навещал»497, – рассказывал Фидель Кастро. 

Но почему Че Гевара выбрал именно Боливию? Гораздо лучше для его целей подошла 
бы Центральная Америка, где кубинцы могли оказать отряду поддержку. 

Уже после гибели Че Гевары начальник разведки Кубы Мануэль Пинейро говорил 
советским