кать Москву в том, что она подчинила 
революционные интересы «политике мирного сосуществования», и в том, что в 
Латинской 
Америке СССР поддерживал партии, которые враждебно относились к Фиделю Кастро и 

политике «экспорта революции». А Москва ждала, пока он немного поостынет. Любые 

«внешние раздражители», самый яркий пример – агрессивная политика США, он 
мастерски 
обращал в свою пользу, просто и доходчиво объясняя сотням тысяч кубинцев на 
митингах, 
кто является источником всех бед на Кубе и кто виноват в тяжелом 
социально–экономическом положении страны. 

На возникших противоречиях между Кубой и СССР пытались играть китайцы. После 
инцидента на Даманском полуострове отношения между СССР и Китаем были 
враждебными. Москва пристально и даже ревностно наблюдала за попытками китайцев 

оказать влияние на кубинское руководство и склонить Гавану к сотрудничеству с 
Пекином в 
противовес СССР. Надо сказать, что масла в огонь подливал в ходе встреч с 
советскими 
представителями Анибал Эскаланте, который заявлял, что «среди кубинской 
революционной 

элиты резко возросло влияние Китая»481. 

В Москве одно время даже полагали, что в кубинском руководстве существуют две 
группировки – «просоветская», к которой относили Рауля Кастро, и «прокитайская»,
 в ряды 
которой почему–то записали Че Гевару. Но разговоры о том, что Че Гевара 
находится под 
китайским влиянием, были необоснованными. 

Кубинцы конечно же отдавали себе отчет в том, что реальной силой, 
поддерживающей 
их, является СССР, однако их самолюбию льстило, что две великие 
социалистические 
державы – Советский Союз и Китай соперничали в стремлении заручиться дружбой 
Кубы. 
Кубинцы были нейтральны в этом споре. Но поездка Фиделя в Москву весной 1963 
года 
сильно ударила по сторонникам китайского влияния. 

Как показал ход событий, Москва тревожилась зря. Фидель Кастро не мог не видеть,
 
как Китай после Карибского кризиса пытается поссорить СССР и Кубу. Понимал, что 

китайские руководители хотят создать в странах Латинской Америки группировки, 
которые 
в первую очередь будут продвигать идеи Мао Цзэдуна, вместо того чтобы 
по–настоящему 
поддерживать революционное движение. Фидель Кастро тогда не был настроен на 
сближение с Пекином и пресекал любые попытки китайцев вести антисоветскую 
пропаганду 
на Кубе. 

18 августа 1964 года государственный секретарь США Дин Раск выступил с жестким 
заявлением. Суть его сводилась к тому, что нет никаких оснований ожидать 
улучшения 
отношений между США и революционной Кубой, угрожающей Западному полушарию, и 
что эта угроза исчезнет только со свержением режима Кастро. Это означало, что 
после 
некоторого затишья Белый дом намерен вновь ужесточить свою политику по 
отношению к 
Гаване. 

Однако США не собирались нападать на Кубу. Они просто не хотели появления 
второй 
Кубы на латиноамериканском континенте, вот почему так резко реагировали на 
кубинскую 
политику «экспорта революции» и заявления о «множестве новых вьетнамов». Но 
Куба не 

481 Фурсенко А. А, Нафтали Т.Безумный риск: Секретная история Кубинского 
ракетного кризиса 1962 г. С. 

230. 

могла отказаться от поддержки партизанского движения в Латинской Америке, так 
как тезис 
«экспорта революции» являлся одним из основных постулатов кубинской политики. 
Фидель 
как–то обронил красивую фразу: «Кордильеры и Анды превратятся в Сьерра–Маэстра 
Америки». А Че Гевара развил ее: «Надо создать два, три, много вьетнамов». 
Правда, Фидель 
впосл