|
был "деляга", использовавший свои недюжинные способности и изумительную память
для заработка денег на военных изданиях и завоевания себе прочного положения в
военной профессуре. Подленький характер этого человека особенно ярко проявлялся
на экзаменах, когда он становился тем любезнее, чем вернее вел на провал
намеченную наперед жертву. Он был глупо придирчив и старался "подловить" не по
существу, а на какой-нибудь цифре, определяющей уставные дистанции или
тактические положения. Его собственные тактические способности получили,
наконец, должную оценку, но это обошлось, к сожалению, слишком дорого русской
армии. Кому неизвестен разгром дивизии Орлова в сражении у Ляояна?
О высоком сухом человеке с бакенбардами старинного типа, Колюбакине, боевом
участнике войны 1877 года, мнения разделялись. Одни - и их было большинство -
считали его если не сумасшедшим, то выжившим из ума, а другие, немногие, видели
в нем носителя глубокой военной мысли, освобожденной от хлама схоластики и
слепого поклонения форме.
Большинство офицеров, вызубрив назубок вторую часть бесталанного учебника
тактики Дуропа, в точности воспроизводило на вступительных экзаменах примеры из
этой книги, не забывая обозначить на доске те рощицы и холмики, что должны были
пояснять тактические правила. Уже одно это выводило из себя Колюбакина, и его
приказ стереть с доски красивый чертеж повергал экзаменующихся в отчаяние.
- Вы мне просто ответьте: какие цели должно преследовать сторожевое охранение?
- спрашивал после этого глухим загробным голосом Колюбакин.
В ответ следовало точное воспроизведение формулировок из полевого устава и
учебника Дуропа.
- Да я вас не о том спрашиваю. Вы мне скажите: в чем заключается идея, которую
нужно помнить, выставляя сторожевое охранение?
И пока офицер не поймет, что от сторожевого охранения прежде всего требуется
перехватить все пути и доступы к охраняемой части со стороны противника, то
есть, что надо исходить не от своего бивака, а от расположения неприятеля,
Колюбакин не успокаивался.
Когда я ждал своей очереди к Колюбакину, у доски стоял высокий, статный, уже
лысеющий блондин с жиденькой бородкой в форме Фанагорийского, князя
Суворова-Рымникского, полка, штабс-капитан Довбор. На его лбу и на висках от
напряжения вздулись голубоватые жилы, и он, в конце концов пожав от возмущения
плечами, решил прекратить прения со странным профессором.
Судьба надолго связала меня с этим человеком. В академии мы лояльно боролись за
первенство. По окончании академии я был, как и многие, поражен, прочитав в
приказе, что, согласно представленным капитаном Довбором документам, фамилию
его следует дополнить и именовать впредь Довбор-Мусницкий. Объяснялось это
просто. Академия была закрыта для офицеров польского происхождения. Наметив
себе целью ее окончить, он носил в течение всех первых лет службы сокращенную
фамилию и выдавал себя за лютеранина. Я встретил его на маньчжурской войне, где
он обнаружил себя мало талантливым, но храбрым офицером штаба геройского 1-го
Сибирского корпуса. И, наконец, значительно позже, в Париже, я получил от него
письмо, в котором генерал Довбор-Мусницкий, бывший командир русского армейского
корпуса, объяснял мне причины своего перехода в польскую армию.
На экзамене по тактике на мою долю достался билет о наступательном бое. Не дав
мне возможности развить красноречие для определения каждой из трех главных
частей боевого порядка - боевой части, частного резерва и общего резерва,
Колюбакин спросил:
- Для чего назначается общий резерв?
Как ни странно, но четкого ответа на этот вопрос в учебнике Дуропа не было.
Автор как бы стремился сохранить за общим резервом значение некоего запаса
боевых сил на всякий неопределенный случай. Пока я размышлял, Колюбакин снова
спросил:
- А помните Бауцен? Какая часть представляла у Наполеона в этом сражении общий
резерв?
Я помнил обстоятельства сражения при Бауцене и сразу назвал имя прославленного
маршала: Ней.
- Ну, так что же? - допытывался Колюбакин.
Догадка мелькнула в моей голове: Ней, находившийся в начале сражения вне поля
действий, был введен со своим корпусом в нужную минуту, и это решило победу.
- Общий резерв,- ответил я,- предназначается для нанесения главного удара.
Колюбакин просиял и отпустил меня без дальнейших вопросов, поставив двенадцать.
|
|