- Что же, Игнатьев, будешь ты нам отвечать на поклон, когда станешь шикарным 
гвардейцем? Смотри, не задавайся! 

В такие минуты мне этот вопрос казался до слез обидным: я ведь не знал, что 
такое Петербург, я ведь не постигал, какая пропасть между золоченой столицей и 
скромной провинцией, между гвардией и армией, между блестящей кавалерией и 
серой армейской пехотой. 

Глава пятая. Пажеский Его Величества корпус 

Я вступил в жизнь, как принято было говорить, "золотой молодежи" осенью 1894 
года, когда яркое солнце Киева сменилось для меня октябрьским серым небом и 
сырым туманом "Северной Пальмиры". 

Через несколько часов по приезде в Петербург я навсегда сбрасываю свой скромный 
кадетский мундирчик, и портной Каплун пригоняет на меня блестящую форму пажа 
младшего специального класса. На рукавах однобортного черного мундира нашиты по 
три широких золотых галуна; такой же галун и на высоком воротнике из красного 
сукна. Каплун выражает надежду, что через год, дослужившись до камер-пажа, я 
позволю ему нашить золотые галуны на каждую из задних пол мундира. Красные 
погоны тоже обшиты галуном, и вместо гладких медных армейских пуговиц кадета на 
мундире - золоченые, красивые пуговицы с орлом. Штаны навыпуск с красным кантом,
 пальто двубортное офицерского образца, только не из серого, а из черного 
драпа; для лагерного времени и для строя серая солдатская шинель. 

Тут же от придворного поставщика Фокина приносят мне мое первое оружие 
гвардейский тесак на лакированном белом кожаном поясе, с золоченой бляхой, 
украшенной орлом, и каску из черной лакированной кожи с золоченым шишаком 
наверху и громадным орлом на передней части. Все, вплоть до шелковой муаровой 
подкладки на каске, кажется мне блестящим до трепетности, и, натягивая белые 
замшевые перчатки, я чувствую, что вступаю в какой-то новый, неведомый и очень 
красивый мир. 

Беру извозчика и еду на Садовую, где за старинной решеткой перед изящным 
красным зданием разбит небольшой сквер. Это и есть Пажеский его величества 
корпус, самое привилегированное военное учебное заведение в России. 

Звание пажа было занесено к нам Петром I с Запада; пажи и до сих пор существуют 
при английском королевском дворе. В понятие "паж" входит прежде всего 
"благородное" происхождение. Пажами в средние века назывались молодые люди, 
состоявшие при рыцарях и их дамах и несшие ту службу, к которой не допускалась 
обычная прислуга. Попутно они обучались владению шпагой и всему военному 
ремеслу той отдаленной эпохи. 

Изгнанные с острова Мальты англичанами, лишенные возможности из-за революции 
обосноваться во Франции, рыцари Мальтийского ордена приняли предложение 
императора Павла открыть "просветительную деятельность" в российской северной 
столице. Они возвели Павла в звание главы Мальтийского ордена - гроссмейстера, 
нарядив его в мантию со знаком ордена в виде заостренного белого креста, а от 
него, дрожавшего перед французской революцией и мало доверявшего потомкам 
самовольных русских бояр, получили задание воспитать из детей знатнейших дворян 
придворную военную касту - верных слуг престола и династии. 

Так возник Пажеский корпус. Рыцари оказались добросовестными исполнителями 
монаршей воли, но не упустили из виду своей главнейшей цели - введения в России 
католицизма. Отпечаток их деятельности сохранился и до моих дней. 

В то время как католическая церковь представляла собою величественное здание во 
внутреннем дворе Пажеского корпуса, православная, вмещавшая с трудом наличный 
состав корпуса в двести человек, находилась на верхнем этаже корпусного 
помещения и по своей внешности была откровенно похожа на католическую базилику. 
Над низеньким металлическим православным иконостасом, как бы занесенным сюда 
случайно, высилось фигурное католическое распятие. 

Внутри здания корпуса над дверями красовались мраморные доски с девизами 
мальтийских рыцарей, и даже сама форма пажей, введенная отцами ордена, 
сохранилась почти в неприкосновенности. 

Следуя за развитием русской армии, Пажеский корпус в то же время сумел сберечь 
свое привилегированное положение. Он состоял из семи общих классов, 
соответствовавших семи классам кадетских корпусов, и двух специальных классов, 
в которых проходили программу военных училищ. 

Воспитанники специальных классов, так же как и юнкера, считались 
военнослужащими и приносили при поступлении общую для армии военную присягу. В 
случаях крупной провинности они отчислялись в полки на положение 
вольноопределяющихся. 

Учебные программы были тождественны с программами кадетских корпусов и военных