одному европейцу получать не приходилось. 

- Не выходи из вагона! Там звонков не дают; и поезд уйдет без тебя... 

- Остерегайся людей, предлагающих тебе папиросу - они там с опиумом, тебя могут 
усыпить и ограбить. 

- Опасайся незнакомых мужчин - они там все шпионы, а уж от женщин беги на сто 
верст: оберут, завлекут и погубят мальчика... 

В действительности все оказалось не таким страшным и сложным. На Невском, в 
агентстве Кука, можно было выбрать любой маршрут, причем служащие сами 
производили за тебя расчет билетов и прожитка, в зависимости от твоего 
кошелька: в России, например, можно было ехать достаточно удобно и во 2-м 
классе, в Германии и особенно в Швейцарии - для экономии - брать даже 3-й класс,
 зато в Италии из-за грязи в вагонах было предпочтительно ехать в 1-м классе и 
т. д. 

В ту пору я был холостым и очень молодым, а потому маршрут избрал такой. 
Варшава - хоть и русский город, но все же полузаграничный, Будапешт - в этот 
город никто из русских не заезжал, но я наслышался о его живописном 
расположении, венгерской музыке и красавицах венгерках. Потом Вена, где уже 
кроме самого города хотелось осмотреть все поля сражений 1809 года - Асперн, 
Эсслинген, Ваграм - путь Наполеона вдоль Дуная, все то, на чем зиждилось наше 
академическое военное образование. В Мюнхен меня заставила заехать моя мать, 
чтобы ознакомиться с картинными галереями пинакотеки и гипотеки. Потом военная 
любознательность потянула в Цюрих. Хотелось увидеть своими глазами следы, 
оставленные суворовскими чудо-богатырями, а для этого спуститься через 
Сен-Готард в Милан. Город, построенный на воде,- Венецию нельзя было тоже 
объехать, как было бы преступным не ознакомиться с лучшими образцами живописи и 
ваяния, что создала древняя Флоренция. И, наконец, яркая солнечная Ривьера и 
притягивающий, как магнит, модный в ту пору Монте-Карло. Но конечной и заветной 
целью моего путешествия я наметил город-светоч - Париж... 

И когда я вышел из поезда на парижском вокзале, то самый воздух шумевшего 
вокруг города мне уже показался родным. Стояла осень, моросил мелкий дождик. Я 
сидел в маленькой карете, обитой внутри малиновым плюшем, и она показалась мне 
такой уютной после наших узких открытых извозчичьих пролеток. На высоких козлах 
восседал извозчик в белом кожаном цилиндре. Из-за промокшей от дождя пелерины 
даже коня не было видно. Каретка не спеша громыхала по брусчатой мостовой улицы 
Лафайета. Ее обгоняли шикарные пары собственных экипажей на резинах, по 
тротуарам спешила толпа, в которой не было заметно ни одного военного, ни 
одного чиновника, и я сразу почувствовал, что в этой возможности жить среди 
людей, не будучи замеченным, и заключалась главная прелесть Парижа. 

"Да, этот город для меня,- подумал я.- Как все здесь отлично от Петербурга. 
Здесь можно жить, никому не мешая, и тебе никто не помешает жить как 
вздумается". 

Из-за светло-серых решетчатых ставней, постепенно закрывавшихся в этот осенний 
холодный вечер, уже светились лампы, и казалось, что каждый дом скрывал в себе 
какие-то таинственные романы. Мне было тогда всего двадцать пять лет. 

Путешествовал я на самых скромных началах, но денег, взятых из дому, все же не 
хватило, и пришлось провести первые дни в Париже с одним золотым 
двадцатифранковиком. Я остался благодарен этой неприятности на всю жизнь: 
никогда не удосужился бы я иначе осмотреть все достопримечательности, все музеи.
 До получения денег из России приходилось посещать только такие места, куда 
вход был бесплатный. В эти места не торопишься заглянуть, располагая большими 
средствами, и многие иностранцы годы проводили в Париже, так и не увидев самого 
интересного в этом древнем городе. 

Мое безденежное положение облегчалось также и тем, что все приезжающие с 
багажом, даже с небольшим чемоданом, могли прожить в Париже в кредит целую 
неделю. В счет за комнату входила оплата так называемого маленького завтрака: 
громадная чашка очень скверного кофе с молоком, булочки, слоеный рогалик 
"круассан" и три свернутых завитком кусочка масла. Этого хватало на утро, но 
всему миру известно, что, когда во Франции стрелка часов показывает полдень, 
все музеи, магазины, заводы закрываются, и все бегут завтракать. Не последовать 
этому примеру попросту невозможно. Обычаи Парижа заразительны. Едва приехав, ты 
уже становишься парижанином. 

С моим тощим кошельком пришлось долго искать по незнакомым улицам места, где 
можно было бы закусить за пару франков, и в конце концов я остановил свой выбор 
на одном из многочисленных бистро. Через распахнутые настежь двери серебрилась 
длинная высокая стойка - так называемый "цинк", у которой толпились люди в 
кепках, в поношенных котелках и извозчичьих кожаных цилиндрах. Слышался 
оживленный гомон голосов, звон стаканов, выкрики гарсонов: "Deux cafs! deux!" - 
означало два бокала кофе, "Un Pernod! un!" - означало один стакан анисовой 
водки желтовато-зеленого цвета, разбавленной содовой водой. Заказы гарсонов