Когда я подъехал к деревне Юцзя-чжуанзы - на половине расстояния между Маетунем 
и Ляояном, по ту сторону железной дороги,- она была уже набита до отказа 
барнаульцами, их передовые роты густыми цепями входили в окружавший деревню 
густой гаолян. За околицей слышались крики - то артиллеристы при помощи пехоты 
старались вытянуть орудия, застрявшие в трясине. Другая батарея сумела сняться 
с передков, и орудия, глубоко уйдя хоботами в грязь, уже открыли огонь по 
необъятной площади гаоляновых засевов и по невидимому, вероятно, противнику. 
Патронов не жалели. 

Наши войска по всей линии дрались с беззаветной храбростью. Начальник 6-й 
Восточно-Сибирской стрелковой дивизии генерал Данилов поражал всех своим 
безразличным отношением к японским пулям и снарядам, буквально осыпавшим его 
позиции. 

- Что? Что вы говорите? - переспрашивал он, когда, обращая его внимание на 
свист пуль, ему советовали сойти с гребня.- Я ничего не слышу,- неизменно 
отвечал Данилов. Он и действительно был туговат на ухо. 

Артиллерия, несмотря на явное численное превосходство японской, соперничала в 
мужестве с пехотой. Командир 3-й батареи 6-й Восточно-Сибирской артиллерийской 
бригады подполковник Покотилов, хотя и заметил, что японцы скопились в лощине с 
нескошенным гаоляном в четырехстах шагах от наших слабых на этом участке 
стрелковых цепей, но с закрытой позиции не мог отбить атаку: впереди было 
большое мертвое пространство. Тогда он приказал выкатить орудия на самый 
гребень. Но из-за сильного ружейного огня половина орудийной прислуги выбыла из 
строя, и батарею пришлось снова убрать за гребень. 

Тогда Данилов приказал выкатить на гребень хоть одно орудие. Но в эту минуту 
Покотилов был убит. Заменивший его офицер пал вслед за ним. Последним 
оставшимся в батарее орудием стал командовать фейерверкер Андрей Петров, 
продолжавший поражать японскую пехоту в упор. Она уже не смела тронуться! 

- Патронов! Давай патронов! - кричал фейерверкер Петров генералу Данилову. 

Стемнело. Канонада стихла. Пошел проливной дождь. Командующий вернулся в Ляоян. 


А в штабе все писали и переписывали бесчисленные распоряжения по наводке мостов 
на Тайдзыхе, по охране их, по отправке в тыл обозов, по срочному пополнению 
боеприпасами. Подобного расхода их никто не ожидал. Приоткрывалась еще одна 
сторона войны. 

Бой развивался с успехом для нас. 

Но кому могло прийти в голову, что ночью Куропаткин отзовет назад только что 
высланные им подкрепления? 

Выехав с рассветом снова на правый фланг 1-го корпуса, я прежде всего 
рассчитывал найти барнаульцев на старом месте, у деревни Юцзя-чжуанзы. Утро 
было солнечное, настроение бодрое, и я даже не придал значения тому, что, 
двигаясь вдоль железной дороги, никого не встречаю. "Наверное,- думал я,- наши 
бородачи успели за ночь продвинуться вперед". Я даже рассердился на Павлюка, 
уверявшего, что вокруг щелкают пули. Подъехав на рысях совсем близко к деревне, 
Павлюк внезапно крикнул: 

- Да куда же вы едете? Это японцы! 

Мы бросились влево, перескочили через железнодорожную насыпь и оказались среди 
наших солдат с белыми околышами. Это были красноярцы. 

- Мы же вам, ваше благородие, давно махали! - наперерыв кричали они. 

"Счастливо выскочил!" - подумал я. 

Командиром полка оказался не старый еще полковник Редько. Я стал упрекать его 
за то, что он оставил деревню и даже ушел за линию железной дороги. Оказалось, 
он не был виноват. Барнаульцам дали приказ отступать, и они ушли со своими 
батареями куда-то на север, а красноярцам, прибывшим из общего резерва, тоже 
было приказано сперва отойти, а потом остаться. Не зная, что же именно делать и 
куда идти, они решили заночевать в "мертвом пространстве" за железнодорожным 
полотном. 

- Штабу армии неизвестно оставление вами Юцзя-чжуанзы. Генерал Куропаткин 
послал меня с приказанием обеспечить во что бы то ни стало правый фланг первого 
корпуса. Необходимо прежде всего вернуть Юцзя-чжуанзы,- доложил я полковнику 
Редько. 

Престиж командующего, поколебленный после долгих отступлений был в этот боевой 
день настолько высок, что одного упоминания о нем оказалось достаточно, и через 
несколько минут весь 1-й батальон как один человек, выскочил на железнодорожную