разумных пределах наступательные действия при соответствующей поддержке 
артиллерии. Я был настолько уверен в правильности оценки общего положения, что 
заявил командиру корпуса о своей готовности взять на себя всю ответственность 
за любые неблагоприятные последствия, которые могут возникнуть в ходе этих 
решительных боев. Фридендолл считал, что противник еще не выдохся, и полагал, 
что ему следует использовать эти двадцать четыре часа скорее на 
совершенствование и усиление своей обороны, чем на попытку сосредоточить 
достаточные силы для контрудара в направлении на Кассерин. 

На следующее утро все поняли, что немцы начали отходить. Уже ночью, а потом и 
днем, воспользовавшись густым туманом, противник успешно отвел основную часть 
своих наступавших сил. Но и союзники теперь по всему фронту оказывали на врага 
непрерывное давление, и вскоре он был отброшен на исходные позиции, откуда уже 
не пытался предпринимать серьезного контрнаступления. 

За несколько дней до конца этого сражения генерал Александер прибыл на фронт и 
сразу принял командование войсками. Я проникся большим уважением к этому 
человеку и восхищался его боевыми качествами. Это мнение о нем укреплялось у 
меня на протяжении всего времени до конца войны. Ответственность за 
определенные слабости наших войск, содействовавшие первоначальному успеху 
немцев в сражении, ложилась на меня. Если бы я сразу, как только французские 
войска вошли в состав сил союзников в ноябре 1942 года, настоял на их 
безоговорочном подчинении генералу Андерсону, то тогда не было бы такой 
путаницы в управлении войсками. В течение какого-то времени ощущались бы 
некоторые затруднения, но в конечном счете общие результаты оказались бы 
благоприятными. Более того, в предвидении подхода сюда со стороны пустыни армии 
Монтгомери мне следовало ограничить полосу обороны на нашем правом фланге, где 
2-й корпус получил бы возможность действовать более сосредоточенными силами. 
Бесспорно то, что мы пытались сделать слишком много при слишком малых средствах,
 растянув по фронту в южном направлении оборону 2-го корпуса включительно до 
Гафсы. 

Сам по себе этот район не имел бы для нас важного значения до тех пор, пока 
армия Монтгомери не подошла бы к южным границам Туниса и пока не стало бы 
возможным тесное взаимодействие двух армий. Однако этот район хорошо 
обеспечивал с юга прикрытие аэродрома в Телепте от возможных атак противника. У 
нас ощущалась острая необходимость в передовых аэродромах, и самый лучший из 
них был именно в Телепте. Он находился на песчаной равнине, и его работа 
никогда не прерывалась дождями; правда, авиаторам мешали иногда песчаные бури. 
В силу этих преимуществ мы разместили на аэродроме крупное авиационное 
соединение с довольно большими материальными запасами и ремонтными мастерскими. 
Было бы лучше, если бы к Гафсе мы выдвинули только разведывательную группу, а 
основные силы разместили в более глубоком тылу. Стремление удержать Гафсу 
приводило к ослаблению других участков растянутой обороны 2-го корпуса, а 
поскольку американскую 1-ю бронетанковую дивизию не держали компактно для 
нанесения мощной контратаки, то возникала явно рискованная ситуация. 

Фактически в основе нашего затруднительного положения лежали четыре главные 
причины. Первая, и наиболее важная из них, заключалась в том, что мы не смогли 
с самого начала быстро овладеть городом и портом Тунис. Позднее уже было 
невозможно сразу собрать рассредоточенные части, чтобы подготовиться к 
отражению удара противника. Если бы я был готов в конце ноября примириться с 
временной неудачей относительно захвата Туниса и отдал приказ о переходе к 
обороне, противник не добился бы в ходе своего контрнаступления никакого успеха.
 

Вторая причина объяснялась ошибками разведывательных служб. Работники штаба 
проявили опасную склонность строить свои расчеты на одном изолированном факте 
разведывательной информации, безоговорочно принимая его и закрывая глаза на все 
другие данные. Они решили, что немцы предпримут наступление через Фондак, и 
хотя наши разведывательные подразделения, находившиеся в долине Оусселтия, 
возле Фондака, настойчиво сообщали, что там не происходит никакого 
сосредоточения немецких войск, разведывательный отдел штаба армии слепо 
настаивал на своем мнении. Это вынудило командующего 1-й армией неправильно 
расположить свои войска. 

Третья причина состояла в том, что мы не смогли правильно оценить возможности 
противника и принять соответствующие меры. Условия обороны 2-го корпуса 
позволяли удерживать горные проходы с помощью легких разведывательных 
подразделений и специально выделенных для этой цели частей, а созданные 
максимально мощные подвижные резервы следовало разместить в самом ближайшем 
тылу, чтобы быстро и со всей силой ударить по противнику, который попытается 
прорваться в каком-либо месте через горный хребет. В этом отношении указания по 
организации общей обороны были правильными, однако опасения на местах и 
опять-таки ошибочные выводы разведки привели к распылению подвижных резервов, 
что, в свою очередь, помешало эффективно использовать их против перешедшего в 
наступление противника. 

Четвертая причина заключалась в слабой обученности войск, особенно командного 
состава. Американские дивизии, участвовавшие в этих боях, не прошли ту