благоговения. Правда, однако, состояла как раз в противоположном — это 
миллионеры благоговели перед Эйзенхауэром. Со своей стороны, Эйзенхауэру 
нравилось общаться с людьми, которые смогли проявить себя, умели широко мыслить,
 успешно решать крупные проблемы, знали, как организовать и производить, 
демонстрировали уверенность в себе. Ему также нравилось то, что они могли дать 
ему.
       Не деньги — он никогда не брал денег ни от одного из своих богатых 
друзей. Но он мог принять приглашение погостить в коттедже в северных лесах, 
или же в рыбачьем лагере, или в охотничьем домике где-нибудь на юге, и делал он 
это часто. Например, в 1946 году Кейсон Коллауэй, директор "ЮС Стил" и один из 
крупнейших хлопковых магнатов, и Роберт Вудраф, председатель компании 
"Кока-кола", пригласили Эйзенхауэра отдохнуть на плантации Коллауэя в Джорджии. 
Озеро оказалось богатым; трое людей поймали больше двухсот больших окуней за 
день. Охота на перепелов тоже была прекрасной.
       Так продолжалось до самой смерти Эйзенхауэра. Он часто охотился и 
рыбачил в самых лучших условиях, которые только существовали в стране. То же 
самое можно сказать и о его страсти к гольфу — он мог играть на исключительно 
хороших площадках. Вскоре после того, как он стал начальником штаба, клуб "Чиви 
Чейс" принял его в свои члены; так же поступили фешенебельные клубы в Нью-Йорке,
 Джорджии и в других местах. Имея доход в пятнадцать тысяч долларов в год, он 
регулярно отдыхал так, как могут себе позволить отдыхать только самые богатые 
люди.
       Жилье Эйзенхауэра в этот период тоже было наилучшим за всю его 
предшествующую жизнь. Они с Мейми занимали особняк № 1 в Форт-Майере, где до 
них жил Маршалл, а еще раньше — Макартур. Это был старый большой приземистый 
кирпичный дом с просторными комнатами, легко вместившими всю мебель Мейми и 
многочисленных гостей. Участок тоже был большой, и Эйзенхауэр унаследовал от 
Маршаллов кур — три петуха и две дюжины куриц породы плимутрок. Эйзенхауэру 
нравилось ухаживать за ними — это будило в нем фермера, — но вскоре случилась 
трагедия. В июне 1946 года Эйзенхауэр написал длинное письмо Маршаллу (который 
в это время был в Китае). "Это письмо о несчастье, связанном с курами". Сначала 
сдох петух, потом две курицы, в конце концов Эйзенхауэры лишились половины птиц.
 Эйзенхауэр пригласил ветеринара, построил новый курятник, начал добавлять 
витамины в корм и испробовал многое другое, но куры продолжали дохнуть. Маршалл 
принял новость с солдатским мужеством: "Не беспокойтесь о курах, — ответил он. 
— Избавьтесь от них, если они в тягость"*47.
       Впервые за двадцать лет у Эйзенхауэра был кусок земли, в которой он мог 
копаться, что он и делал с большим вкусом. За семенами он обратился на самый 
верх. В 1946 году семена ему прислал Генри Уоллес, который, до того как стать 
министром сельского хозяйства, был известным селекционером, а в 1947-м — сам У. 
Этли Берпи. Эйзенхауэр для себя выбрал кукурузу, помидоры и горох, а для Мейми 
— петунии (один из новых сортов петунии Берпи назвал "Миссис Дуайт Д. 
Эйзенхауэр"). Оба этих года он так спешил, что засеивал свой участок в середине 
марта, а потом после поздних заморозков все пересеивал.
       Они с Мейми жили, как никогда, дружно. Они много вместе путешествовали — 
за время его работы начальником штаба они посетили все штаты, и это ему 
нравилось, потому что с ним была Мейми. Ее врачи разрешили ей летать самолетом 
при условии, что пилот не будет подниматься выше пяти тысяч футов. Они 
совершили и несколько зарубежных поездок, поскольку правительства других стран 
хотели видеть Эйзенхауэра своим гостем ничуть не меньше, чем американские 
университеты. Только в 1946 году они посетили Гавайи, Филиппины, Японию, Китай, 
Корею, Бразилию, Панаму, Мексику, Германию, Италию, Шотландию и Англию.
       Мейми поправлялась, ее вес достиг ста тридцати фунтов. В конце 1946 года 
Эйзенхауэр сказал одному из своих друзей: "Мейми чувствует себя лучше, чем 
когда-либо. Единственная проблема заключается в том, что она теперь не 
помещается в свою одежду. Это для нее трагедия". Год спустя она все еще 
продолжала печалиться о своем весе и гардеробе, а ее муж по-прежнему радовался 
состоянию ее здоровья. Эйзенхауэр рассказал одному из своих друзей: "Я все 
время убеждаю ее исполнить давнее желание, купить себе шубу из натурального 
меха". Она долго не могла решить, что выбрать — темную норку, выращенную в 
неволе, или более светлую дикую норку, которая стоила в два раза дороже. В 
конце концов она выбрала более дешевую шубу *48. Фотографии, сделанные в тот 
период, свидетельствуют о хорошей физической форме Айка и о его добром 
настроении. Напряжение, которое во время войны было заметно во взгляде, в 
мимике и движениях, сменилось спокойным взглядом и умиротворенными позами.
       Отношения с Президентом Трумэном были корректными, но официальными. 
Близости между ними не было, но работали они вместе достаточно много. Маршалл 
был самым главным советником Рузвельта в военных и стратегических вопросах; 
отношения Эйзенхауэра с Трумэном были совершенно иными. Трумэн не обращался за 
советом к своему начальнику штаба даже при принятии самых критических военных 
решений своего президентства — в частности, при объявлении доктрины Трумэна, 
оказании военной помощи Греции и Турции или русской блокаде Берлина.
       Неучастие Эйзенхауэра в этих и других похожих решениях несколько 
удивляет, поскольку у Эйзенхауэра с Трумэном было много общего. Оба они вышли 
из крепкого трудолюбивого пионерского племени мелких фермеров и торговцев; 
выросли они в ста пятидесяти милях друг от друга; Трумэн и старший брат 
Эйзенхауэра Артур жили вместе в одной комнате в канзасском интернате в 1905 
году; оба были интернационалистами, несмотря на свои корни, вросшие в Средний 
Запад.
       Эйзенхауэр ценил поддержку Трумэна в своих стараниях унифицировать