Пасионарию была возложена обязанность поддержать Народный фронт (Frente popular 
- Френте популар) при помощи всех сил рабочего класса и антифашистских 
буржуазных элементов. Прочим партиям Испании нечего было противопоставить 
такому единству действий. 

К началу 1936 года, накануне очередных выборов в кортесы, большинство 
наблюдателей все же ожидало решающей победы КАП. Франко, который, будучи 
военным стратегом, предполагающим любой исход, тем временем принял меры 
предосторожности и через офицера связи запросил генерала Эмилио Мола, 
верховного главнокомандующего войсками в Марокко, о возможности немедленной 
отправки в Испанию подкреплений. Краткий ответ гласил: "Все готово". 

В ходе предвыборной борьбы буржуазная Испания содрогнулась перед лицом 
зловещего предупреждения. "Я социалист-марксист, - провозгласил Ларго Кабальеро.
 - Поэтому я заявляю: коммунизм - это естественное развитие социализма, его 
последняя и окончательная фаза. Если странице будет суждено перевернуться, то 
правым недолго придется скулить о милосердии. Мы не пощадим жизни своих врагов..
. Если правые не провалятся на выборах, то мы применим против них другие 
средства". 

Глава генерального штаба едва ли обращал внимание на подобные эскапады, 
поскольку в конце января 1936 года был командирован в Лондон в качестве 
представителя Испании на церемонии погребения короля Георга V{60}. На обратном 
пути, во время четырехдневного пребывания в Париже, Франко в беседе с 
либерально настроенным политиком, врачом Грегорио Мараньоном, высказал надежду 
на то, что на родине вскоре наступит спокойствие. 

Вопреки догматически устаревшим представлениям политиков ИФА, НФТ около 1,2 
миллиона членов ее профсоюзов, до сих пор обычно саботировавших выборы, в 
массовых количествах голосовали за партии только что возникшего Народного 
фронта. И, наконец, к блоку НФ примкнула и троцкистская группа, позднее 
оформившаяся в партию "Partido Obrera de Unification Marxista" (POUM) - 
"Марксистская объединенная рабочая партия" (МОРП). 

Таковы были предпосылки выборов 16 февраля 1936 года, приведших к двояким 
последствиям. Казалось, что невозможно было сразу же точно определить вотум 13,
5 миллиона испанцев, имевших право голоса. Поначалу число голосов, поданных за 
левых и правых, не намного отличалось (4 206 156 за левых и 3 783 601 за 
правых), а партии центра явно не имели большого веса (681 447 голосов). Однако 
окончательная проверка, предпринятая новой палатой, показала существенное 
различие: 4 939 449 голосов за Народный фронт и 3 996 931 за правых. 

Тезис поколения 1898 года о двух Испаниях был доведен ad absurdum. Правда, 
традиционалисты еще существовали, однако теперь им, как ранее фаланга либералов,
 противостоял, в полном сознании собственной победы, Народный фронт 
революционных социалистов, анархистов и коммунистов, которые, в отличие от 
большинства других рабочих партий Европы, позаимствовали для себя лишь очень 
немногие принципы либерализма, а в большинстве случаев совсем отказались от них.
 

Бесчисленные толпы приверженцев Народного фронта, неистовствующие массы 
ознаменовали победу своего дела дикими бесчинствами. Сметались ворота тюрем, 
освобождались тысячи заключенных, поджигались церкви и монастыри, избивались 
священники, незаконно захватывались имения землевладельцев в Касересе и 
Бадахосе. Франко советовал Портеле Валладаресу ввести военное положение. 
Премьер-министр добился соответствующего решения кабинета. Однако Алькала 
Самора отменил постановление. 

Франко, в течение многих лет занимавшийся изучением экономических и социальных 
проблем, в отличие от большинства генералов, очень хорошо понимал, почему в 
рамках Народного фронта пытается взять верх стихийное движение. Испания по 
многим причинам осталась полуколониальной страной. Лишь во время первой мировой 
войны ее отсталой экономике улыбнулась незаслуженная удача. В действительности 
же промышленность Испании не выдерживала никакой конкуренции. Кроме того, 
таможенные заслоны, установленные со времен мирового экономического кризиса, 
тормозили сбыт продукции горной промышленности и экспортных 
сельскохозяйственных товаров. 

Социальные последствия ужаснули бы любого критически настроенного наблюдателя. 
Из 11 миллионов испанцев, составлявших дееспособное население, 8 миллионов 
влачили жалкое существование на черте жизненного уровня (2 миллиона мелких 
крестьян, 2,5 миллиона сельскохозяйственных рабочих, 2,5 миллиона шахтеров и 
промышленных рабочих, 1 миллион мелких ремесленников). Лишь 2 миллиона 
составляли средний слой торговцев и крупных ремесленников. 

Оставался еще 1 миллион, представлявший высший слой крупных землевладельцев и 
банкиров, интеллигенции и духовенства, чиновников и военных, тех, кто, по 
утверждению теоретиков социализма, являл собой скопище паразитирующих элементов.