что вооруженные силы должны защищать "образ жизни", а не просто землю, 
собственность и жизни, — писал Эйзенхауэр Сведу Хазлетту. — Что я должен 
сделать, так это заставить начальников штабов понять: они являются людьми, 
занимающими достаточно солидное положение, имеющими достаточную подготовку и 
интеллект, чтобы думать об этом балансе, балансе между минимальными 
требованиями к дорогостоящим инструментам войны и здоровьем нашей экономики".
       И вот в чем заключалась проблема: хотя начальник штаба каждого рода 
войск соглашался, что средства, выделенные другим родам войск, вполне 
достаточны, он в то же время утверждал, что ассигнования, предусмотренные для 
его рода войск, крайне малы. Эйзенхауэр сказал Хазлетту, что он может сократить 
запросы Пентагона на ассигнования еще больше, поскольку пентагоновскую игру 
знал слишком хорошо, "но однажды настанет день, когда в этом кресле будет 
сидеть человек, не прошедший через военную службу и слабо разбирающийся в том, 
где их запросы могут быть урезаны с минимальным ущербом или вообще без ущерба". 
Больше всего Эйзенхауэр опасался, что это случится "в то время, когда мир будет 
находиться в состоянии напряженности", и боялся даже думать, что может 
произойти с его страной*4.
       Жалобы более общего характера на программу Эйзенхауэра "Новый взгляд" 
отражали широко распространенное разочарование в том, как он вел холодную войну.
 Критики, а к ним принадлежали, кроме оппозиционной партии, старая гвардия, 
Объединенный комитет начальников штабов, Совет национальной безопасности и 
очень часто государственный секретарь, требовали более решительных действий в 
этом конфликте, и это подтверждается тем, что на протяжении 1954 года они 
несколько раз побуждали Президента нанести атомный удар по Китаю. Но Эйзенхауэр 
не хотел начинать новую войну, если русские не перейдут через Эльбу, он не 
хотел еще одной Кореи.
       Однако более чем когда-либо он хотел активно вести тайную войну против 
коммунизма, используя для этой цели Центральное разведывательное управление 
(ЦРУ). ЦРУ осуществляло отдельные тайные операции по всему миру. Поскольку ЦРУ 
было его главным инструментом для ведения холодной войны и поскольку его 
действия были спорными, Эйзенхауэр строго контролировал деятельность управления.
 В конце октября он провел всю вторую половину дня с генералом Джимми Дулиттлом 
и другими членами комиссии, образованной для расследования деятельности ЦРУ. В 
конце встречи Дулиттл протянул Эйзенхауэру отчет комиссии. Вывод отчета был 
подобен холодному душу: "Теперь ясно, что нам противостоит непримиримый 
противник, открыто признающий, что его целью является мировое господство... В 
такой игре правил не существует. Нормы человеческого поведения, считавшиеся до 
сих пор приемлемыми, неприменимы... Мы должны... научиться совершать акты 
свержения, саботажа и уничтожения наших врагов путем использования более умных, 
более тонких и более эффективных методов, чем те, которые используются против 
нас"*5. Это было компактное изложение собственных взглядов Эйзенхауэра, здесь 
очень точно описывались методы, которые он уже применял в Иране, Гватемале и в 
Северном Вьетнаме.
       Другая важная, хотя менее блестящая, функция ЦРУ — сбор и анализ 
разведывательной информации. Как и все люди его поколения, Эйзенхауэр был 
напуган провалом американской разведки в Пёрл-Харборе; к концу 40-х годов 
преимущество внезапности нападения для стороны, имеющей ядерное оружие, 
неизмеримо возросло по сравнению с началом 40-х. Эйзенхауэру была необходима 
информация изнутри Советского Союза, и особенно — заблаговременное 
предупреждение о мобилизации самолетов или войск. Но ЦРУ оказалось не в 
состоянии внедрить шпионскую сеть в Россию.
       В начале 1954 года Эйзенхауэр образовал группу внезапного нападения, 
предназначение которой — советовать ему, что делать. Возглавил группу д-р 
Джеймс Р. Киллиан, президент Массачусетского технологического института. 
Ключевой фигурой был Эдвин Лэнд, изобретатель фотокамеры "Поляроид", лауреат 
Нобелевской премии за 1952 год. Лэнд сообщил, что созданы новые камеры, 
позволяющие получать фотографии с высокой степенью точности изображения. Задача 
заключалась в том, как поместить такую камеру над Россией. ВВС сделали 
несколько попыток, использовав для этой цели модифицированные бомбардировщики и 
воздушные шары, однако результаты были неудовлетворительными.
       А тем временем Кларенс (Келли) Джонсон, главный конструктор фирмы 
"Локхид", разработал одномоторный реактивный разведывательный самолет с широким 
размахом крыльев, похожий на коршуна, способный летать на большие расстояния и 
на очень большой высоте — свыше семидесяти тысяч футов*. Фирма "Локхид" назвала 
этот самолет У-2. Машина понравилась Аллену Даллесу, а также Киллиану и Лэнду. 
На встрече 24 ноября им не терпелось узнать, как Эйзенхауэр сможет добиться 
разрешения на постройку тридцати У-2 общей стоимостью 35 миллионов долларов. 
Фостер Даллес отметил, что "эти полеты могут привести к сложностям, но мы 
должны через ник пройти". Аллена Даллеса и Ричарда Бисселла назначили 
руководителями всей операции. Гудпейстер сделал такую запись об окончании 
встречи; "Президент поручил всем присутствовавшим ускорить подготовку самолетов,
 но перед началом полетов просил снова прийти к нему и окончательно обсудить 
планы"*6.
       
       [* Около 22 километров.]
       
       Сразу же после совещания по У-2 Эйзенхауэр, его семья и вся компания 
отбыли в Аугусту на празднование Дня благодарения**. Их сопровождал фельдмаршал 
Монтгомери, который, как жаловался Айк, "пригласил сам себя". За обедом по 
случаю праздника два старых солдата потчевали гостей историями о войне.