Druzya.org
Возьмемся за руки, Друзья...
 
 
Наши Друзья

Александр Градский
Мемориальный сайт Дольфи. 
				  Светлой памяти детей,
				  погибших  1 июня 2001 года, 
				  а также всем жертвам теракта возле 
				 Тель-Авивского Дельфинариума посвящается...

 
liveinternet.ru: показано количество просмотров и посетителей

Библиотека :: Мемуары и Биографии :: Политические мемуары :: Меир Голда - Моя жизнь
<<-[Весь Текст]
Страница: из 168
 <<-
 
но, разумеется, не те. Однако же их сняли с парохода и допрашивали несколько
часов. Это происшествие  нас испугало и огорчило. Когда,  наконец, Рапапорты
вернулись,  мы решили  ехать дальше поездом.  Мы попрощались  с  литовцами и
отправились на вокзал, чтобы  ехать  в Эль-Кантару. По дороге  на вокзал  мы
впервые увидели  Ближний Восток, и с самой худшей его  стороны: нищие, толпы
нищих - мужчины, женщины, дети - в грязных лохмотьях, покрытые мухами. Я тут
же  вспомнила нищих,  которых  так  боялась  в  Пинске, и поняла,  что  если
кто-нибудь из них меня тронет, я закричу, хоть  я и будущий пионер. Каким-то
образом  мы  продрались через эту толпу и сели  на поезд. Теперь  мы уже так
привыкли к мелким  неприятностям,  что  нас  даже не удивила окружающая  нас
невиданная грязь. Жара была невыносимая, воды  было  не достать - но мы зато
понимали, что наше  путешествие близится  к концу. В конце концов, наш поезд
все-таки вышел  из  Александрии,  мы снова  были в пути,  хоть и  грязные, и
усталые, но все еще способные  с воодушевлением петь  о нашем "Возвращении к
Сиону".
     Глубокой ночью, покрытые пылью, мы добрались до Эль-Кантары и  пересели
на другой поезд. Пересадка заняла несколько часов: иммиграционные чиновники,
которых  мы,  в  конце  концов,  отыскали,  вовсе  не  торопились  проделать
необходимые формальности  и  понять  не  могли,  отчего  мы в  таком  дурном
настроении. Помню, как  я  кипятилась, препираясь с  одним из них  на темном
перроне - и все без толку. Но перед рассветом мы устало вскарабкались в свой
последний  поезд, который, сотрясаясь  и  спотыкаясь, сквозь  песчаную бурю,
бушевавшую  на Синайском  полуострове,  все-таки привез  нас  в Палестину. И
когда  с Шейниным ребенком на коленях я сидела на жесткой вагонной скамейке,
я  впервые с тех пор, что мы выехали из Милуоки, усомнилась: доберемся ли мы
когда-нибудь до Яффы?

        ¶НАЧАЛО НОВОЙ ЖИЗНИ§

     Хотя  в то  жгучее  июльское утро, когда я  впервые его  увидела сквозь
грязное  окно кантарского поезда, Тель-Авив и  показался  мне  большой и  не
слишком красивой деревней, он уже был на пути к тому, чтобы стать самым юным
городом мира  и гордостью ишува. Не  знаю,  чего я ожидала,  -  но во всяком
случае не того, что увидела.
     В  сущности, я, да и мы все,  знали к тому  времени о Тель-Авиве только
то, что он был основан в 1909 году шестьюдесятью оптимистически настроенными
еврейскими  семьями.  Кое-кто  из  них даже  осмеливался  предсказывать, что
когда-нибудь в их дачном предместье, построенном, на окраине арабского Яффо,
будет  25  тысяч жителей. Но никому из них  и  не снилось,  что  всего через
пятьдесят лет Тель-Авив станет большим городом, в котором  еле будет хватать
жилья для  более чем  четырехсоттысячного  населения,  а в  1948 году станет
первой, временной столицей еврейского государства.
     Во время войны турки выслали из Тель-Авива все его население. Но к тому
времени, как  мы  приехали,  там  опять уже  жило 15000  человек  и  начался
настоящий строительный бум. Некоторые части города, как я  впоследствии  для
себя открыла, были и в самом деле  очень  красивы: ряды чистеньких домиков -
каждый  с  собственным  садом - выстроились на  мощеных  улицах,  обсаженных
деревьями - казуарией и перечными,  а вдоль улицы тянулись караваны ослов  и
верблюдов, груженных мешками с песком, который  брали  с морского берега для
строительства.
     Но иные районы казались  -  и были - построенными  без  всякого  плана,
незаконченными и ужасающе запущенными.  После майских  беспорядков 1921 года
Тель-Авив запрудили  еврейские беженцы из  Яффо, и  когда  мы приехали - это
случилось  всего  через несколько недель, - несколько сот  беженцев  все еще
жили в жалких хибарах и даже в палатках.
     Население Тель-Авива в  1921 году частью состояло  из тех, кто прибыл в
Палестину  с третьей волной  сионистской  иммиграции,  в основном  из Литвы,
Польши  и России;  они  известны  под  именем "Третья  Алия".  Другую  часть
составляли  "старики",  которые  находились тут  с  самого  начала.  И  хотя
некоторые из новых иммигрантов стали себя называть "капиталистами" - то были
купцы  и  торговцы,  открывшие  маленькие  фабрики  и  лавки, -  подавляющее
большинство состояло из  рабочих. За год  перед  тем  была создана  Всеобщая
федерация  еврейских трудящихся (Гистадрут)  и через двенадцать  месяцев она
уже насчитывала более 4000 членов.
     Тель-Авив,  хотя  ему было всего  двенадцать  лет,  быстро  двигался  к
самоуправлению.  Как  раз  в это  время британские  власти  дали  разрешение
Тель-Авиву собирать  налоги  за дома и  фабрики, а  также  иметь собственную
систему водоснабжения.  Тюрьмы, правда, он еще не имел - много  лет  прошло,
когда  появилась тюрьма, но зато у него  была собственная,  чисто  еврейская
полиция в качестве двадцати пяти человек, которой все чрезвычайно гордились.
Главная улица (названная именем Теодора Герцля) была с одного конца украшена
Герцлийской гимназией  - первым и импозантнейшим  зданием города.  Было  еще
несколько улиц, и маленький "деловой центр", и водокачка, у подножия которой
собиралась тогда молодежь.  Городской транспорт представляли собой миленькие
автобусы и повозки, запряженные  лошадьми, а мэр  Тель-Авива  Меир  Дизенгоф
ездил по городу верхом на великолепной белой лошади.
     И 21-м  году культурная жизнь уже била  в Тель-Авиве  ключом; множество
писателей селились в городе, и  среди них был и  великий еврейский философ и
писатель Ахад-ха-Ам и поэт Хаим Нахман Бялик. Уже функционировала состоявшая
из  рабочих театральная группа "Огель" ("Палатка")  и  несколько  кафе,  где
 
<<-[Весь Текст]
Страница: из 168
 <<-