сообщения.
     В  бытность свою министром иностранных  дел Голда успела создать мощную
систему помощи африканским  странам, в первую очередь, в  деле образования и
земледелия. Частично  эта система функционирует и по  сей день,  несмотря на
разрыв  дипломатических  отношений,  но прежде  она  действовала  с  большим
размахом.   Африканцы   видели   в  израильтянах   не   высокомерных   белых
специалистов,  а  друзей, приехавших  помогать им.  Иерусалимские  старожилы
помнят вечера  песни  и танца,  которые устраивала у себя дома  Голда, когда
приезжали  делегации  из  стран черной  Африки; там африканцы  и израильтяне
плясали вместе, да и сама Голда вступала в хоровод.
     В отношении  Голды к  жителям черной  Африки было немало  наивности.  В
примитивном образе  жизни африканцев Голда винила лишь колониальные державы,
забывая о силе  местных предрассудков, которые предстали во всем  безобразии
после  того,  как  большинство  народов Африки добились независимости. Голда
ждала  от  африканских  лидеров  самоотверженности,  предельной  самоотдачи,
преданности своему делу, а качества эти были большой редкостью в узком кругу
образованных   африканцев,   в   руки  которых   попала  власть  в   молодых
государствах. Трудно было убедить Голду  в том,  что там иные условия и иные
люди,  что  африканцы  не  скоро  станут   походить   на   пионеров-халуцим,
пожертвовавших личной жизнью ради строительства Эреца.
     Во время первой встречи  Голды  с  президентом  Берега  Слоновой  Кости
Уфуэ-Буаньи африканский государственный  деятель сказал  ей: "Я принадлежу к
племени, которым по традиции управляют женщины. Этот тип общества вы, белые,
называете матриархатом. Все мое имущество записано на имя моих  теток.  Даже
когда  я  был  министром  французского  правительства,  я время  от  времени
приезжал в свою деревню, чтобы отчитаться  перед двумя старейшими  женщинами
племени. Поэтому  я  счастлив,  что удостоился чести принимать в моей стране
женщину, занимающую столь высокий политический пост".
     * * *
     Последние  годы Голды Меир, когда она достигла вершины  своей карьеры и
стала главой правительства, были самыми  трудными годами  ее жизни. Дело тут
не  только в ее возрасте  - ей было уже за семьдесят - и не в  состоянии  ее
здоровья.  Наоборот,  казалось  подчас,  -  что колоссальная ответственность
работы излечила ее.  Но  -  и страницы этой книги свидетельство тому - Голда
тяжело переживала трещину, пролегшую между ней и Бен-Гурионом. Всю жизнь она
преклонялась  перед ним,  считала его великим вождем еврейского народа. Даже
если она не соглашалась с ним, довольно было одной откровенной беседы, чтобы
положить конец  всем разногласиям.  Но  когда  Бен-Гурион  вследствие  "дела
Лавона", пошел  на  раскол партии Авода, Голда резко выступила против него и
на  долгие годы  между ними  прервалась  всякая  связь.  Только  в  глубокой
старости они помирились, и  престарелый Бен-Гурион приехал в  киббуц Ревивим
на празднование пятидесятилетия приезда Голды в Эрец.
     Другой трагедией,  омрачившей последние годы Голды, была Война  Судного
дня. Как известно, война началась с провала израильской военной разведки, не
сумевшей    распознать    признаков    готовившегося    египетско-сирийского
наступления. Война  завершилась  блестящей военной победой Израиля; к  концу
войны Армия Обороны Израиля находилась на расстоянии 35 км  от  Дамаска и 10
км от Каира. Но война эта стоила больших человеческих  жертв, и Голда  - как
политический  деятель, как мать  и женщина  - не  могла простить себе  крови
павших на поле боя.
     Голда являлась главой  правительства, министром обороны,  отвечавшим за
армию,  был  Моше  Даян.  В  правительство  Голды  входили,  как она  любила
повторять, два бывших начальника генштаба, но она винила себя за то,  что не
настояла  на своем, не подготовилась к войне. Во время  войны Голда проявила
твердость,  взяв  на  себя   ответственность  за  ход  военных   действий  и
поддерживая на исключительно высоком уровне боевой дух народа. Но едва война
миновала,  она  снова начала  терзать  себя -  как  она могла  не знать,  не
почувствовать  того,  что  должно  было  свершиться?  Когда  Даян  подал  ей
заявление  об   отставке,   Голда   отказалась   принять,   утверждая,   что
ответственность  за   все  лежит  на  ней,  так  как  она   являлась  главой
правительства.  В  конце концов, Голда  сама  ушла в отставку и снова зажила
обычной  жизнью  -  старая  больная  женщина.  Но,  по  единодушному  мнению
товарищей  и  противников,  -  одна  из  самых  крупных  личностей,  которые
выдвинула история независимого еврейского государства.
     Яаков Цур

        ¶МОЯ ЖИЗНЬ§

     Моим сестрам Шейне и Кларе,
     нашим детям и детям
     наших детей

        ¶ДЕТСТВО§

     Вероятно,  то немногое, что я помню о своем детстве  в России  - первые
восемь лет,  - и  есть  мое  начало, то,  что  теперь называют "формирующими
годами".  Но если  это  так,  то жаль,  что радостных  или хотя бы  приятных
воспоминаний  об этом  времени у меня очень мало. Эпизоды, которые я помнила
все последующие семьдесят лет,  связаны большей частью с мучительной нуждой,
в  которой  жила наша  семья; я  помню бедность, голод,  холод  и  страх. Со