проблем,  связанных  с   казачеством,   горскими   национальностями   и   их
взаимоотношениями между собой. Это огромный сельскохозяйственный край, а как
раз опыта сельскохозяйственной работы у меня было мало. Только то, что успел
приобрести, работая здесь. Я боялся провалить  эту  работу  и  не  оправдать
надежды ЦК.
   Да мне и не хотелось  тогда  уезжать  из  Нижнего.  Я  только  что  начал
по-настоящему "влезать" во все нижегородские дела, меня узнали коммунисты  и
беспартийные рабочие, на последней партийной конференции мне выразили полное
доверие. Работал я с большим увлечением,  и  дела  у  нас  пошли  как  будто
неплохо. В этих условиях срывать меня  с  места  и  посылать  на  совершенно
новую, притом очень большую, работу,  с  которой  я  к  тому  же  мог  и  не
справиться, казалось делом несвоевременным.
   Поэтому я высказал Сталину свои доводы против назначения меня  секретарем
Юго-Восточного бюро ЦК партии.
   Сталин ответил: "Не преувеличивай трудности. Конечно, они там  есть".  Он
подробно рассказал, что сейчас секретарем там Виктор Нанейшвили, которого  я
должен хорошо знать по работе в Баку. Он старый большевик, бывший учитель. В
работе сохранил характер и навыки  учителя  -  больше  поучает,  разъясняет.
Объединить организационно  край  ему  не  удалось.  Кроме  Ставропольской  и
Терской губерний, все остальные организации не поддерживают бюро ЦК,  считая
его излишним звеном между ними и ЦК. "Мы же считаем, - продолжал  Сталин,  -
что при плохих средствах связи, неокрепшем  аппарате  ЦК  трудно  из  Москвы
руководить и разрешать специфически  сложные  вопросы  этого  края.  Это  не
лишнее звено, а на данном этапе необходимый орган ЦК в крае".
   На первых порах главная задача будет политическая,  партийная  работа.  С
ней можно справиться с моим опытом.
   В отношении хозяйственной работы ЦК готов дать в край, в бюро ЦК  крупных
работников.  "В  частности,  мы  можем   направить   Эйсмонта   -   опытного
хозяйственного  работника  и  еще  других.  Вообще,  после  ознакомления   с
положением на месте, будет ясно, каких  еще  работников  нужно  направить  в
край. ЦК жалеть людей для этого края не будет".
   Опровергать эти аргументы я, конечно, не  мог.  Они  были  убедительными.
Однако я заявил, что не хочу ехать на эту работу еще и по другой причине: "В
состав Югвостбюро входит Ворошилов, командующий военным  округом.  Я  с  ним
нигде не работал и лично его не знаю.  Он  известный  политический  деятель,
старый большевик, член ЦК партии, намного старше меня. Я же кандидат в члены
ЦК. У него уже сложилось, наверное, по всем местным вопросам свое мнение,  и
по многим вопросам, естественно, у него будет своя позиция. Я  не  буду  ему
уступать в таких случаях, буду проводить линию, которую  считаю  правильной.
На этой почве у нас неизбежно возникнут конфликты. Я его уважаю и  не  хотел
бы вступать с ним в конфликты. А приспосабливаться я не могу".
   Сталин стал успокаивать меня,  что  ничего  этого  не  случится:  "Можешь
действовать самостоятельно и не опасаться". Он хорошо знает  Ворошилова  как
толкового, умелого товарища. Ворошилов не будет  мешать,  а  наоборот  будет
помогать. К тому же он лично поговорит с ним об  этом.  Вообще  Сталин  умел
уговаривать.
   Мне ничего не оставалось как дать согласие на предложение ЦК.
   К концу беседы Сталин обратил внимание на то, что я крайне  исхудал  и  у
меня болезненный вид. Это было,  конечно,  результатом  жизни  на  тогдашнем
полуголодном пайке и начавшегося туберкулезного  процесса  в  легких,  но  я
Сталину сказал лишь о том, что за месяц до этого я около двух недель лежал в
постели с воспалением легких с высокой температурой.
   Он предложил использовать период до перехода на  новое  место  работы  и,
сдав дела в Нижнем Угланову, поехать на месяц в  дом  отдыха  ЦК  на  берегу
Балтийского моря  недалеко  от  Риги.  "Там  хорошее  питание  и  спокойная,
размеренная жизнь, там можно быстро подлечиться".
   Я вернулся в Нижний, рассказал членам бюро о своей беседе в ЦК и  вскоре,
получив  решение  о  моем  отзыве  из  Нижнего   и   назначении   секретарем
Юго-Восточного бюро ЦК, уехал отдыхать на Рижское взморье. Ашхен жила еще на
Кавказе у матери, поэтому поехал я один. В ту пору  дом  отдыха  принадлежал
консульству РСФСР в буржуазной Латвии, с которой у  нас  установились  тогда
нормальные дипломатические и торговые отношения. Отдыхало не больше двадцати
работников из Москвы и Петрограда.
   Сосновый лес, высоченные сосны, стволы которых испытали  силу  балтийских
ветров. Смотришь на них и чувствуешь какую-то особую мощь и  силу.  Рядом  с
домом - песчаный пляж. Но купаться  в  море  не  пришлось:  стояла  холодная
погода. Тишина и покой, мягкий климат, свежий воздух, обильная еда,  крепкий
сон и длительные прогулки помогли мне: вскоре я почувствовал себя окрепшим.

   Глава 13
   НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ
   Как и два года  назад,  когда  я  направлялся  в  незнакомый  мне  Нижний
Новгород, так теперь по дороге в Ростов я думал о том, что ждет меня здесь.
   Юго-Восток России (иначе говоря, Северный  Кавказ),  где  мне  предстояло
работать, был не только огромным, но и очень сложным  краем,  имеющим  много
особенностей,  населен  людьми  разных  национальностей:  помимо  русских  и
украинцев тут жили народности Дагестана - аварцы, лезгины, даргинцы,  кумыки
и другие, а также осетины, ингуши, чеченцы, адыгейцы, кабардинцы,  балкарцы,
карачаевцы, черкесы.
   Современный читатель, наверное, с трудом  сможет  представить  себе  даже