коллегии Военно-Морского флота. Это был матрос высокого роста, лет  тридцати
пяти, всеми очень уважаемый. С ним -  начальник  бакинской  школы  командных
кадров Солнцев. Они  спокойно  разговаривали.  "Что  вы  здесь  делаете?"  -
спрашиваю их. - "Да мы тоже только что зашли в ревком  и  узнали,  что  наши
товарищи эвакуировались в Астрахань". - "Неужели это верно?" - "К сожалению,
- отвечают, - факт".
   Потом они рассказали мне, что власть захватили в  свои  руки  меньшевики,
эсеры и  дашнаки,  образовавшие  1  августа  1918  г.  от  имени  тогда  уже
прекратившего свое  существование  Центрокаспия  так  называемую  "Диктатуру
Центрокаспия  и  временного  президиума  Исполнительного  комитета  Совета".
Каспийский  флот  уже  направил  суда  за  англичанами  в  Энзели.   Словом,
контрреволюция победила. Главой правительства назначен меньшевик  Садовский,
а командующим войсками - Бичерахов. "Нам остается одно, - сказали они, -  во
что бы то ни стало добраться в Советскую Россию, где мы будем еще нужны".
   А я останусь в Баку,  перейду  на  нелегальное  положение  и  буду  вести
партийную работу, решил я.
   После этого я прошел через коридор и благополучно миновал часовых. Я  был
доволен, что выбрался из этого здания на свободу. Прошел по Телефонной улице
к многоэтажному  дому,  реквизированному  нами  под  казармы  для  партийной
дружины. Поднялся на второй этаж. Вижу, в большом  зале  на  паркетном  полу
спят люди. Было около полуночи. Среди спящих узнал своего близкого  товарища
еще со школьной скамьи, а теперь комиссара отряда Артака  Стамболцяна.  Меня
взяло зло: коммунисты, а в такой момент спокойно спят, в том числе и  Артак.
С досады я ударил его ногой в бок. Он вскочил и, еще не понимая в чем  дело,
уставился на меня. "Где Шаумян, Джапаридзе, Азизбеков?" - спросил я его. "Не
знаю".
   Мы немедленно подняли дружину, приказав  всем  разойтись  по  домам  так,
чтобы не попадаться на  глаза  контрреволюционерам,  ждать  распоряжений.  Я
спросил Артака, нет ли у него адреса, где мне можно  было  бы  остановиться.
Где он думает устроиться сам? Он назвал адрес кого-то из товарищей по  своей
дружине. Мне он предложил остановиться на квартире Татевоса Амирова.
   Так я и сделал. Когда проснулся, Амиров был уже на ногах. Оказывается, он
успел побывать в городе и принес  мне  новость:  все  пароходы,  на  которых
пытались выехать наши товарищи и с ними отряд Петрова,  возвращены  в  Баку.
Сейчас они стоят на Петровской пристани.
   Я немедленно пошел туда.
   Придя на пристань, я узнал, что к пароходу, на котором находился  Шаумян,
подошел катер с представителями Центрокаспия, потребовавшими выдачи и ареста
Шаумяна, Джапаридзе и Шеболдаева.  Джапаридзе  на  этом  пароходе  не  было,
Шеболдаеву удалось, смешавшись с командой,  скрыться  в  трюме,  Шаумян  был
арестован и перевезен на военное судно "Астрабад".  Оставшиеся  на  пароходе
товарищи, причалив к берегу,  сообщили  о  случившемся  Петрову  и  Амирову,
которые сразу же поехали в Центрокаспий. Там  они  предъявили  ультиматум  с
требованием немедленного освобождения Шаумяна, пригрозив в противном  случае
прибегнуть к помощи своих отрядов. Шаумян тут же был освобожден.
   Я встретился с Шаумяном, чтобы узнать, как все  случилось.  Он  рассказал
мне, что к вечеру 31 июля положение в городе  крайне  обострилось.  Аветисов
постоянно докладывал, что через три-четыре часа турки будут в Баку. В  связи
с чем вместе с Армянским национальным советом упорно настаивал  на  поднятии
белого флага. "Мы, - говорил Шаумян, - честно говоря, даже  думали,  что  он
уже поднят в национальных частях или вот-вот это будет  сделано  без  нашего
согласия.  Эсеры,  меньшевики  и  дашнаки  фактически   уже   создали   свое
контрреволюционное правительство. Начальник  штаба  отряда  Петрова  сообщил
нам, что отряд понес в боях большие потери и  на  фронте  дело  окончательно
проиграно. В этих условиях,  -  продолжал  Шаумян,  -  фактически  в  минуты
вторжения в Баку турецких войск мы сочли невозможным развязывать гражданскую
войну.  Поэтому  Совет  Народных  Комиссаров  решил  сложить  полномочия   и
эвакуировать воинские части и государственное имущество Советской России  на
пароходах в Астрахань".
   Позже  выяснилось,  что  под  нажимом  англичан  Центрокаспий   пригрозил
Армянскому совету, и тот, ожидая помощи англичан, не поднял белого  флага  и
даже направил на фронт воинские части, которые еще не были в боях.
   1 августа турки продолжали сильную  атаку  на  Баку,  стремясь  захватить
город. Наконец они прорвались  через  Волчьи  ворота  в  район  Биби-Эйбата.
Войска Центрокаспия бежали.
   Посоветовавшись  с  другими  руководителями,  Шаумян  предложил   Петрову
выгрузить на сушу артиллерию и открыть огонь с пристани по Биби-Эйбату,  где
находились  турки,  и,  кроме  того,  направить  на  этот  участок   фронта,
находившийся в нескольких километрах от пристани,  группу  красноармейцев  и
матросов.
   Обстрел застал турок врасплох. Они понесли большие  потери  и  отступили.
Когда в районах Баку узнали, что комиссары  и  отряд  Петрова  находятся  на
Петровской площади, рабочие, красноармейцы - группами и  поодиночке,  кто  с
оружием, а кто и без него - стали собираться и записываться в отряд.  С  400
человек он вырос до двух, потом до трех тысяч.
   Точно не помню - 2 или 3  августа  была  созвана  партийная  конференция,
чтобы обсудить создавшееся положение и решить, как быть дальше. После долгих
споров  конференция   постановила:   вооруженные   силы   в   Астрахань   не
эвакуировать, а, наоборот, используя перелом в настроении бакинцев в  пользу
большевиков, вновь взять власть в свои руки. Практически это было возможно.