году, когда благодаря ему на Кавказе впервые праздновалось 1-е Мая. Или, когда 
он, идя во главе демонстрации тифлисских железнодорожников, ответил от их лица 
полицейскому офицеру, грозившему расстрелом, если забастовщики не разойдутся: – 
Мы вас не боимся. Пусть удовлетворят наши требования, и мы разойдемся. (За этим 
ответом последовал залп, но справиться с забастовщиками не удалось).
 Он перебирается в Аджарию (это – южнее Грузии), в Батум, основывает там 
комитет и, по выражению Лакобы, «открывает новую страницу великой биографии». 
Поселившись в болотистом батумском предместьи Чаоба, Сосо поднимает рабочих на 
предприятиях Манташева и Ротшильда.
 Полиция охотится за ним. Он быстро перебирается в другое предместье – Городок. 
Переселения с места на место осложняются для него тем, что повсюду приходится 
переносить с собой подпольную типографию – свой тайный громкоговоритель.
 После демонстрации 1 марта, когда он шел впереди всех, словно живая мишень, и 
когда было убито 14, ранено 40 и арестовано 450 человек, пришлось снова 
переправить в другое место типографию, а с ней и того, кто заставлял ее 
говорить.
 В окрестностях города находилось кладбище Соук-су. Сторож был свой человек, и 
на этом кладбище устраивались подпольные собрания (а потом сторожу приходилось 
тщательно подбирать окурки, разбросанные между мусульманскими памятниками).
 В один прекрасный день на кладбище притащили типографию. Сторож принял из рук 
в руки два больших кувшина со шрифтом и станок. Весь этот груз он понес на 
соседнее кукурузное поле. Но тут ему пришлось броситься на землю, отряд 
жандармов, а за ним отряд казаков, – разумеется, они искали типографию.
 Где же найти новое помещение для подпольного предприятия и его руководителя? 
Вспомнили про дом Хашима.
 Старик Хашим своим простым сердцем мусульманского крестьянина сразу понял Сосо 
и проникся глубоким уважением к нему. Однажды он сказал ему: «Я, самый 
маленький и в прошлом загнанный человек, тебя признал. Я хочу сказать о тебе 
нечто такое, что не все знают. Ты – афырхаца … (герой героев). Ты рожден громом 
и молнией. Ты ловок и мудр, у тебя великое сердце».
 Старик-крестьянин и его сын приютили в своем доме типографию, а вместе с ней 
устроился на чердаке и Сосо. И вот, в деревню стали приходить женщины в длинных 
мусульманских чадрах. Приглядевшись ближе, можно было заметить, что у них 
какие-то странные, грубоватые манеры: то были товарищи, прятавшиеся под чадрами,
 чтобы безопасней проникать в импровизированную типографию.
 Каждое утро выходил из своего дома Хашим, почтенный старик в чалме, с белой 
бородой: он нес в руках полную корзину овощей и фруктов. Но под фруктами у него 
были брошюры и прокламации. Хашим становился у заводских ворот, продавая свой 
товар. Он хорошо знал покупателей и, кому надо, завертывал покупку в 
прокламацию.
 А между тем таинственная работа, шедшая в доме, стук машины – внушали соседним 
крестьянам мысль, что гость Хашима, Сосо, фабрикует фальшивые деньги.
 Они не очень-то хорошо знали, как надо отнестись к подобному ремеслу, явно 
требующему большого умения, но и чертовски сомнительному. И вот однажды вечером 
они являются к Сосо и говорят:  «Слушай, Сосо! Хороший ты человек и хорошее 
дело ты делаешь. И чувствуем мы, что нам, беднякам, наверное скоро помощь от 
тебя придет. Ты вот целые ночи работаешь, печатаешь, а результатов что-то не 
видно. Когда же, наконец, ты пустишь в ход свои деньги?» 
 – Я печатаю, – ответил Сосо, – не деньги, а прокламации, в которых пишу о том, 
как нам тяжело живется и как нужно исправить эту беду.
 – Хорошо, Сосо! – заявили старики. – То дело, которое ты делаешь, для нас не 
чужое дело. Помогать тебе делать фальшивые деньги мы, пожалуй, не стали бы, 
потому что, кроме крайней нужды в деньгах, мы больше в них ничего не понимаем. 
А вот … здесь мы много понимаем и теперь каждый из нас будет тебе неплохим 
помощником. До сегодняшнего дня тебя прятал один Хашим – спасибо ему за это, а 
теперь мы будем прятать тебя с твоей работой, насколько хватит у нас сил и 
уменья.
 Нарушим хронологический порядок и заглянем в другую эпоху. Место действия 
прежнее – тот же сад Хашима, время – 1917 год. После революции старый 
крестьянин вернулся в родную деревню и осматривает свой сад. Много месяцев 
назад, когда ему пришлось спешно покинуть дом, он зарыл здесь в саду подпольную 
типографию. Но дом был тогда занят солдатами, а те, порывшись кругом, раскопали 
типографию и разбросали части машины по всему саду Хашим тщательно подобрал все 
куски и, сложив вместе, сказал сыну: «Смотри, это то, что помогало делать 
революцию».
 Вернемся к апрелю 1902 года. Вот Сосо, куря папироску разговаривает с 
Канделаки. Сосо – это вон тот молодой худощавый брюнет в красном клетчатом 
шарфе, с черной бородкой романтического художника и черными, как смоль, 
волосами, «словно отброшенными назад ветром», «с маленькими усиками на 
продолговатом лице, смелый и веселый». Охранка давно скучала по нем, и вот 
сейчас шпики уже сидят под домом Дарахвелидзе, где происходит разговор, полиция 
уже оцепляет дом. Вот они. Попались! «Пустяки», – говорит Сосо, продолжая 
курить. Стук сапог и лязг оружия на лестнице, полицейские врываются в комнату,
 – и происходит то, что должно было произойти. Сосо арестован, его сажают в 
батумскую тюрьму и переводят в Кутаис (где он организует коллективный протест 
заключенных и добивается удовлетворения их требований).
 Затем его ссылают в Сибирь, в Иркутскую губернию. Царское правительство, не 
умевшее и не желавшее экономически осваивать Сибирь, освоило ее политически, – 
устроило там целую сеть затерянных и затонувших в огромных пространствах 
каторжных тюрем.