всегда по делу... И тут,  словно  освещенный молнией, вспомнился ему  давний
эпизод: заметив  болтающуюся  на  пиджаке  Королева  пуговицу,  Рая  тут  же
остановила  его, достала иголку с  ниткой и, не снимая  пиджака с  его плеч,
стала  пришивать эту  пуговицу. Кто-то из подружек проходил  мимо и пошутил:
"Ох, Раиска, пришьешь ты свое сердечко к этому пиджачку".
     Вспомнив это, Сергей Павлович подошел к Рае,  обнял за плечи, попытался
успокоить.
     -  Ты  чудесный человек, Рая! - не  сдержав чувств, охвативших  все его
существо,  нежно  взял в руки голову  Рай, крепко поцеловал  ее.  -Какая  ты
чудесная!  - и, подвинув соседний  стул,  сел рядом с ней,  обняв ее.  - Мне
всегда  хорошо,  когда  ты  рядом.  Даже  стихи  читать  хочется. Ты  любишь
Шевченко?
     Нащо мен! чорш  бров!, Нащо кар! очи, Нащо л1та  молод!! Весел! девоч!?
Л1та Moi молод;! Марно пропадають, Оч[ плачуть, чорш бров! Од Birpy линяють.


     Серце  в"яне,  нудить CBITOM Як пташка без вол!. Нащо  ж мет краса моя,
Коли нема дол1?
     Раиса слушала и,  не зная украинского языка,  сердцем все поняла. Долго
молчали.  Потом  встала, вытерла  глаза  платком  и попыталась спрятать свою
неловкость за нарочитой дерзостью.
     - Не  стоите вы моих слов.  Так  взболтнула. Кровь девичья взыграла. Вы
женаты, у вас дочь. Я даже знаю ее имя - Наталка...
     - Ну вот и хорошо, - с  притворным равнодушием ответил Сергей Павлович.
-  У тебя впереди такая жизнь, Раечка. Придет настоящая большая любовь, и ты
навсегда забудешь этот зимний ноябрьский день...
     - Никогда! -  вырвалось у Раи.  Но  в серых ее глазах появившееся  было
негодование внезапно  потухло.  Она стала  прежней Раей, не способной скрыть
своих подлинных чувств. - Мне ничего от вас не  надо, - торопливо заговорила
девушка,  словно боясь, что ей не  разрешат сказать всего. - Мне только быть
иногда с  вами рядом. Говорить о чем  думаю... - и, увидя на  столе  эскизы,
наброски какого-то необычного самолета, воспрянула духом: - Сергей Павлович,
можно  я вам  помогу.  Сделаю вам все  чертежи. У  меня  столько  свободного
времени. Ну, иожалуйста!
     - Ну что ты, Рая, - Сергею Павловичу стало так жалко стоявшую перед ним
девушку,  чистую, искреннюю в, своих намерениях. - Все  будет хорошо у тебя,
вот увидишь. А от помощи не откажусь. Спасибо.
     С тех  пор  Королева и Раю часто  видели вместе и радовались их дружбе,
видя, как она помогает им выстоять в эту тяжелую годину.
     Несмотря  на  трудности,  не   досыпая,  не  доедая,  всячески  экономя
материалы, самолетостроители  сдержали  слово. К середине декабря  1941 года
начались  полетные  испытания Ту-2.  Но  тут  произошло  непредвиденное.  Из
наркомата пришло указание:  заменить  на  самолете мотор водяного охлаждения
Микулина  на  недавно появившийся менее  мощный мотор  воздушного охлаждения
Швецова. Хотя по своим габаритам и мощности они не сильно отличались друг от
друга,  тем не менее замена "сердца" в самолете потребовала модернизации его
и отодвигала
     11 А. Романов 161


     время сдачи в серию,  поступление на  фронт. Руководство КБ  и Опытного
завода,  общественные организации  решили  оповестить  всех  о  случившемся,
созвав   общее   собрание.   В  сборочном   цехе,   где   стояло   несколько
экспериментальных самолетов, на стыке двух смен собралась
     не одна сотня людей. Было решено, что обо всем скажет сам Туполев.
     Андрей Николаевич говорил недолго.
     - Время  не ждет! Надо работать! - этими  словами  закончил Генеральный
конструктор свое короткое выступление.
     Лозунг: "Все  - для победы, все -  для фронта!", написанный  на красном
полотнище,  перекинутом с  одной  стороны  цеха на  другую,  вмещал  в себя,
кажется, все, сказанное на собрании.
     Вперед вышел Хромов. Секунду стоял молча, подыскивая слова.
     - Начинай, Васильевич! - крикнули из цеха, - Что молчишь?
     -  Да вот думаю,  с чего начать, - сунул  кепку в  карман халата. -  Не
совсем  согласен я  с Андреем Николаевичем. Конечно, работать надо. Но  как?
Так  вот,  иду  я вчера  вечером,  скорее  ночью  в  конце  второй смены  по
механическому цеху к себе в конторку. Смотрю, двое токарей станки выключили,
ручки свои тряпочкой вытирают.  Похоже, работу кончили.  Взглянул на часы, а
стрелочкам до  конца смены  еще полчаса бежать. Спрашиваю: "Не на свадьбу ли
торопитесь?"  -  "Нет,  - говорят, -  женаты". - "А  заготовки деталей зачем
тут?" Мужики поняли, к  чему клоню, обозлились на меня и в наступление:  "Мы
норму свою выполнили,  а остальное не  твое дело". Обозлился и я на  них: "А
там  на фронте,  - спрашиваю,  - тоже  от сих  до сих или с позиции  уходят,
"норму" выполнив?" Ничего мне не ответили, а побыстрее пошли  из  цеха. Я им
вдогонку пару нежных слов всадил. Да что толку - не поняли.
     - Больно  ты строг,  Михаил Васильевич,  - крикнула  из толпы работница
Потапова, - не бездельники же они.
     -  Строг,  говоришь.  У  тебя,  Пелагея Андреевна, на фронте муж.  Двое
пацанов за подол юбки держатся? Так?
     Митинг притих, насторожился. А. Н. Туполев,  А. А. Архангельский, А. В.