«Кто, устремляя в ясную осеннюю ночь свои взоры к небу, при виде сверкающих на 
нем звезд не думал о том, что там, на далеких планетах, может быть, живут 
подобные нам разумные существа, опередившие нас в культуре на многие тысячи лет.
 Какие несметные культурные ценности могли бы быть доставлены на земной шар, 
земной науке, если бы удалось туда перелететь человеку, и какую минимальную 
затрату надо произвести на такое великое дело в сравнении с тем, что бесполезно 
тратится человеком».

Он говорит это тихо, но с такой страстью, что ему нельзя не верить... Один 
крупный инженер вспоминает: «Он рассказывал о межпланетных полетах так, как 
будто у него в кармане ключ от ворот космодрома». Да, ему нельзя не верить. И 
люди верят ему. Пока он говорит. Но он замолкает, и тогда многие начинают 
думать, что, наверное, он все-таки сумасшедший. Потому что в их представлении 
люди, которые хотели дать всему земному шару несметные ценности и голодали, 
чтобы дать их, всегда были сумасшедшими.

А он голодал, когда делал расчеты крылатой машины, которая смогла бы унести 
человека за пределы атмосферы. Работа эта так поглотила его, что он ушел с 
завода и 13 месяцев занимался своим межпланетным кораблем. Совершенно не было 
денег. Но, к счастью, среди людей, которым он рассказывал о звездах, были и 
такие, которые не хотели считать его сумасшедшим. Он писал в автобиографии: 
«Работая дома, я попал в большую нужду, потребовалась продажа моей 
астрономической трубы. Ею заинтересовались красные курсанты в Кремле и закупили 
у меня трубу для клубного отдела ВЦИК, помогая этим продолжению моих работ. 
Кроме того, рабочие с завода „Мотор“ также поддержали меня, отчислив мне мой 
двухмесячный заработок. Это было первым пожертвованием в пользу межпланетных 
сообщений».

Люди, знавшие Цандера, работавшие с ним, отмечают, что любые дела и разговоры, 
не связанные с межпланетными путешествиями, его никак не интересовали. Он 
просто не принимал в них участия, чаще всего уходил. Но его интересовало все, 
что можно было связать с полетом в космос. Он считал Циолковского гением, он 
мог сутками сидеть за столом со своей полуметровой логарифмической линейкой и 
утверждать при этом, что не устает от работы. Учился задерживать дыхание: в 
межпланетном корабле ограничен запас вохдуха. Пил соду: в межпланетном корабле 
сода будет поддерживать тонус. Выращивал на древесном угле растения: в 
межпланетный корабль лучше брать легкий уголь, чем тяжелую землю.

Когда он заболел, его пришли навестить друзья. У Цандера был жар, а в комнате – 
страшный холод. Он лежал накрытый несколькими одеялами, пальто, каким-то ковром.
 Стали поправлять постель, а под ковром, под пальто, между одеялами – 
градусники: он ставил опыты на теплопередаче, ведь освещенная солнцем 
поверхность межпланетного корабля будет сильно нагреваться, а та, что в тени, 
охлаждаться.

Казалось, весь мозг его – межпланетный корабль, а он любил природу, зверей и 
очень сильно любил детей. Своих и не своих. Он женился быстро, неожиданно для 
самого себя. Потом родились девочка и мальчик. Он дал им звездные имена: Астра 
и Меркурий. Соседи пожимали плечами: таких имен никто не знал. Соседи ходили 
жаловаться: на балконе дурно пахло – он проверял возможность использования 
фекалий в гидропонике и очищал мочу. Соседи показывали вослед ему пальцем:

«Вот идет этот, который собирается на Марс...»

О, если бы они могли понять, что он действительно собирается на Марс! В угаре 
неистовой работы он вдруг стискивал за затылком пальцы и, не замечая никого 
вокруг, повторял громко и горячо:

– На Марс! На Марс! Вперед, на Марс!

Как легко было ошибиться в нем, приняв за фанатика – не более, за одержимого 
изобретателя мифического аппарата, воспаленный мозг которого не знал покоя. Как 
действительно был он похож на них, этих несчастных чудаков, которые у одних 
вызывают брезгливое презрение, а других заставляют мучиться сомнениями: не 
гения ли отвергают они?

Но он не был таким чудаком. Его фантазии не витали в облаках. Они были крепко 
приколочены к технике железной логикой математики. Много лет спустя 
член-корреспондент АН СССР И.Ф. Образцов так скажет о Фридрихе Артуровиче:

«Особенностью творческого метода Цандера была глубокая математическая 
разработка каждой поставленной перед собой проблемы. Он не просто теоретически 
глубоко разрабатывал рассматриваемые вопросы, а с присущей ему ясностью 
изложения старался дать свое толкование волновавшей его проблемы, найти пути к 
ее практической реализации».

Прежде всего, Цандер был инженером. С мальчишеских лет, когда мастерил он в 
отцовском доме воздушных змеев, до последнего дня своей жизни он оставался 
инженером. В ГИРД, как организации Осоавиахима, полагалось проводить занятия по