Уважаемый сэр!

Я рад узнать, что в России создано общество по исследованию межпланетных связей,
 и я буду рад сотрудничать в этой работе в пределах возможного. Однако печатный 
материал, касающийся проводимой сейчас работы или экспериментальных полетов, 
отсутствует.

Благодарю за ознакомление меня с материалами. Искренне ваш, директор физической 
лаборатории Р.Х. Годдард».


В июле 1929 года в Уорчестере ракета Годдарда с двигателем, работающим на 
жидком водороде и жидком кислороде, достигает высоты 300 метров. Теперь он 
понимает, что до Луны еще очень далеко, но он оптимист. «Что касается вопроса о 
том, через сколько времени может состояться успешная отсылка ракеты на Луну, – 
пишет Годдард, – то я считаю это осуществимым еще для нынешнего поколения». Он 
оказался прав: советская «Луна-2» впервые достигла Луны через 30 лет.

На рубеже 30-х годов XX века дух эксперимента царит в ракетной технике. «Только 
путем многочисленных и опасных опытов можно выработать систему межпланетного 
корабля», – предсказывает Циолковский. Реальные дела, конкретные эксперименты 
становятся жизненно необходимыми. Осуществить их в нашей стране в те годы было 
довольно трудно из-за недостатка средств. Об этом времени интересно пишет 
историк Ю.В. Бирюков в своей работе «Роль С.П. Королева в развитии советской 
ракетной техники в период ее зарождения и становления»:

«Большие перспективы, открываемые применением реактивного принципа движения в 
артиллерии и авиации, в это время уже понимали многие, но добиться возможности 
работать над их воплощением в жизнь еще было очень трудно. Это удалось Н.И. 
Тихомирову и В.А. Артемьеву в Ленинграде[21 - Ведущие сотрудники 
Газодинамической лаборатории.], потому что они взялись решать узкую и вполне 
реальную практическую задачу, и это никак не удавалось Ф.А. Цандеру в Москве, 
который все свои предложения, даже направленные на решение конкретных ближайших 
задач ракетной техники, обязательно связывал с проблемой межпланетных полетов. 
Получался замкнутый круг. Чтобы осуществить идею ракетного полета, нужно было 
ее общественное признание, которое дало бы необходимые средства для ее 
осуществления. Но лучшим и в то время почти единственным путем получить 
общественное признание идеи реактивного движения было осуществление реактивного 
полета на практике. В разрыве этого замкнутого круга и проявилась впервые 
решающая роль Королева».

И снова, как тогда в Одессе, когда устремления юного Королева так счастливо 
подкрепились созданием Общества друзей Воздушного флота, так и теперь, на новом 
рубеже жизни, планы его нашли поддержку в Осоавиахиме.

Душой этой молодой организации был 37-летний Роберт Эйдеман, участник революции,
 красный командарм, начальник Военной академии имени Фрунзе, прозаик, поэт, в 
будущем – член правления Союза писателей СССР– и председатель Латвийской секции 
этого союза, главный редактор Военной энциклопедии, Эйдеман еще в мае 1925 года 
на первом Всесоюзном совещании Военно-научного общества (ВНО) был избран его 
генеральным секретарем. Примерно через год общество это было реорганизовано в 
ОСО – Общество содействия обороне СССР, а затем слито с Авиахимом, после чего 
получило новое название: Общество содействия авиацинно-химическому 
строительству в СССР (Осоавиахим). Первым председателем Центрального совета 
Осоавиахима избирается Роберт Петрович и буквально через несколько дней после 
своего назначения подписывает приказ о создании опытного завода Центральной 
группы изучения реактивного движения – само время снова стало союзником Сергея 
Королева!

Однако еще раньше, в 1931 году, в Осоавиахиме было организовано общественное 
Бюро воздушной техники, председателем которого был избран Яков Емельянович 
Афанасьев. Член партии с 1918 года, он работал в Приволжском военном округе, в 
1928 году окончил Академию имени Жуковского и участвовал в составлении первого 
пятилетнего плана авиапромышленности. В 38 лет Афанасьев уже носил три «ромба» 
военного инженера воздушного флота высшего ранга. Бюро, которое находилось при 
научно-исследовательском секторе Центрального совета Осоавиахима, быстро 
обросло активом, весьма пестрым по составу, подготовке и интересам. Вскоре 
энтузиасты объединились в четыре научно-экспериментальные группы, работу 
которых консультировали такие известные специалисты, как В.П. Ветчинкин, Б.С. 
Стечкин, B.C. Пышнов, Б.Н. Земский, и другие. Первая группа занималась 
легкомоторной спортивной авиацией. Ей помогала вторая группа, члены которой 
организовывали производство этих самолетов. Третья группа объединяла 
«стратосферщиков», строивших рекордный стратостат «Осоавиахим-1». наконец, 
четвертая именовалась Группой изучения реактивного движения. Главным 
инициатором создания ее был инженер Фридрих Артурович Цандер. Вскоре это 
объединение было переименовано в ЦГИРД – Центральную группу изучения реактивого 
движения и реактивных двигателей.

ЦГИРД в Москве назывался центральным, потому что должен был объединять и