с Циолковским происходил в 1932 году и даже уточняет: до юбилея Циолковского, т.
е. до 17 сентября. Но в то время Циолковский никак не мог рассказать Сытину о 
визите Тихонравова! Судите сами. Вот что писал в своих воспоминаниях Михаил 
Клавдиевич Тихонравов: «Я очень благодарен И.Т. Клейменову за то, что он 
однажды пригласил меня поехать к К.Э. Циолковскому. Сам бы, может быть, и не 
поехал. Тогда мы все были молоды, работы было много, все были увлечены работой 
и Циолковского даже немножечко забыли. И.Т. Клейменов мне сказал: „Поедем к 
Циолковскому“. И вот мы поехали в Калугу вдвоем... В Калуге остановились в Доме 
офицера, познакомились с Циолковским... У Циолковского мы пробыли целый день». 
И этот день точно известен: 17 февраля 1934 года. Таким образом, если Королев 
приезжал в Калугу в 1929 году он был еще не из ГИРД, если же речь идет о 
реальной поездке Тихонравова в 1934 году, – он уже не из ГИРД, так как в 1934 
году ГИРД уже не существует. А главное – у Циолковского Тихонравов был не с 
Королевым, а с начальником РНИИ Клейменовым и случилось это через полтора года 
после описанной Сытиным беседы, значит, вспоминать о встрече 1934 года в 1932 
году Циолковский никак не мог.

Но допустим, Сытин ошибся в датировке, и его поездка в Калугу состоялась 
позднее, скажем, в 1934 году, после действительной встречи Циолковского с 
Клейменовым и Тихонравовым. Допустим, стариковская память Циолковского 
причудливо совместила приезды к нему Королева и Тихонравова, разделенные пятью 
годами. Но и в этом случае воспоминания Сытина вступают в противоречия со 
здравым смыслом. Кто сможет объяснить, почему Циолковский, хорошо запомнивший 
студента Королева, ничего не говорит Сытину о недавнем приезде к нему крупного 
военного – начальника только что организованного Реактивного 
научно-исследовательского института? Почему во время второй беседы передает 
привет опять-таки Королеву, а не Клейменову, с которым он даже 
сфотографировался на память, – эта фотография, как и фотография Циолковского с 
Тихонравовым широко известна?

Немало странностей и в беседе Сытина с Королевым. В ней появляется новый 
вариант темы этой беседы. Циолковский уже не «излагал существо своих взглядов» 
(А.П. Романов), не говорил «о планерах, реактивном аэроплане, применении 
реактивных двигателей в авиации» (Б.Г. Тетеркин), а «делился своими планами» и 
дарил свои книжки.

Как же присутствующий при этом Тетеркин, запомнивший черное пальто, мог не 
запомнить такой интересной детали: Циолковский дарит приезжему студенту свои 
книжки?! Как сам Королев мог забыть о таком символическом и дорогом для него 
подарке, не рассказать об этих книжках Романову?! И почему в 1977 году в 
воспоминаниях Марии Николаевны, записанных Романовым, вдруг обнаруживаем: 
«Сергей привез из Калуги несколько сочинений Циолковского с дарственной 
надписью». Это удивительное признание, поскольку в библиотеке Королева никогда 
не было и нет книг, подаренных Циолковским! Имея такую реликвию, Сергей 
Павлович просто не мог бы хоть кому-нибудь ее не показать или хотя бы не 
рассказать о ней! Однако ни жена Королева, ни ближайшие товарищи по работе о 
таком подарке Циолковского никогда не слышали. Есть другие воспоминания. 23 мая 
1964 года, поздравляя своего заместителя К.Д. Бушуева с его 50-летием, Сергей 
Павлович дарит ему «самое дорогое, что у меня есть», – прижизненное издание 
книги Циолковского «Космические ракетные поезда», но, разумеется, дарственной 
надписи Константина Эдуардовича на ней нет. Если даже прижизненное издание 
книжек Циолковского Королев ценил так высоко, как же могли исчезнуть книжки с 
дарственной надписью автора, столь им почитаемого?!

С учетом всего этого, анализируя варианты беседы Романова с Королевым, невольно 
хочется отдать предпочтение тому варианту, где говорится о знакомстве не с 
самим Циолковским, а с его идеями. Это подтверждается и другими авторами. В 
книге А.П. Асташенкова «Академик С.П. Королев» (М.: Машиностроение, 1969) 
читаем: «В 1930-1931 гг., в период напряженного творческого труда, учебы, 
полетов, Сергей Павлович познакомился с идеями К.Э. Циолковского о реактивном 
движении, о космонавтике... Он засел за изучение трудов Константина Эдуардовича.
.. Изучение трудов К.Э. Циолковского привело Сергея Павловича к мысли, что 
великие идеи калужского мечтателя, которые многим казались фантастическими, 
осуществимы. И не в таком уж далеком будущем...»

Королев беседовал не только с Романовым, но и со многими другими журналистами. 
Никому и никогда не говорил он о поездке в Калугу в 1929 году. Например, 
корреспондент газеты «Красная звезда» Н.А. Мельников беседовал с Королевым в 
марте 1965 года. На вопрос журналиста, как зародилась идея построить ракетоплан,
 Сергей Павлович ответил, что идея эта захватила его «особенно после знакомства 
с трудами Циолковского и близкого знакомства с Цандером».

Все мои попытки отыскать в Калуге следы встречи Королева и Циолковского ни к 
чему не привели. Столь же безрезультатны и поиски историков. Сотрудница 
Государственного музея космонавтики в Калуге А.Н. Иванова пишет:

«Я много занималась вопросом „встречи С.П. Королева с К.Э. Циолковским“, очень 
хотелось найти какие-то доказательства, но никаких документальных следов эта 
„встреча“ не оставила». Ей вторит внук К.Э. Циолковского А.В. Костин, многие 
годы отдавший изучению жизни Константина Эдуардовича: «...факт приезда Королева