Пестрота политических симпатий инженеров старой школы, реальные неудачи в 
конструкторских разработках создавали почву для того, чтобы недобрые семена 
подозрительности и мнимой бдительности дали свои печальные всходы: отголоском 
шахтинского дела и процесса промпартии явилось дело о контрреволюционной 
вредительской организации, якобы существовавшей в авиапромышленности. В 1929 
году были арестованы руководители двух крупнейших конструкторских бюро: Д.П. 
Григорович и Н.Н. Поликарпов, известные авиационные специалисты: И.М. Косткин, 
А.Н. Седельников, П.М. Крейсон, А.В. Надашкевич, Б.Ф. Гончаров, В.В. Калинин, В.
Л. Коровин – всего около 20 человек. Однако арест Григоровича и Поликарпова 
ставил под угрозу выполнение пятилетнего плана опытного самолетостроения всей 
страны. Выход вскоре был найден экономическим управлением ОГПУ[15 - ОГПУ – 
Объединенное государственное политическое управление. Орган по охране 
государственной безопасности в 1923-1934 гг. Позднее включен в НКВД – Народный 
комиссариат внутренних дел.]. В самом деле, если можно использовать физическую 
силу «вредителей» в рудниках, шахтах, в лесу, почему же нельзя использовать их 
умственные способности?! Тем более что в большинстве случаев достаточно было 
взглянуть на «вредителей», чтобы понять, что для лесоповала никакой ценности 
люди эти не представляют, напротив, – лишь угрожают снижением ударных 
показателей. Так, в декабре 1929 года в печально известной Бутырке, где сидели 
«вредители», было организовано закрытое конструкторское бюро, имевшее ясное и 
откровенное название: ВТ – внутренняя тюрьма. Это была одна из первых, так 
называемых «шарашек», столь распространенных в 30-е годы и существовавших 
четверть века в самых разных областях техники, прежде всего техники, связанной 
с обороной.

Обстановка в КБ ВТ была исключительно здоровой: здесь собрали лучших 
специалистов, влюбленных в свое дело, от которых требовали только одного – 
заниматься этим делом. Нашлись шутники, утверждавшие, что так работать даже 
лучше, – нет жен, которые требуют театра и гостей, нет детей и многого другого, 
от дел отвлекающего.

В пятилетнем плане авиапрома было записано задание КБ Туполеву – новый 
одноместный истребитель. Туполев делал все от него зависящее, чтобы от задания 
этого отвертеться: оно лежало вне сферы его личных конструкторских интересов – 
Андрей Николаевич был увлечен большими цельнометаллическими конструкциями. 
Будущее покажет, что именно большие самолеты принесли славу этому выдающемуся 
авиаконструктору и его коллективу. Такое же задание тогда же получил и 
Поликарпов, но его арест превращал Туполева в единоличного исполнителя – 
отвертеться было невозможно. Теперь соперником Поликарпова стал его товарищ по 
камере Григорович, Соревнование выиграл Поликарпов. В конце марта 1930 года уже 
был утвержден макет нового самолета, а через месяц (!) – срок невиданный – 
летчик-испытатель Бенедикт Леонтьевич Бухгольц поднял в воздух новую машину: 
истребитель И-5. Всего было построено три самолета с двигателями разных марок. 
Каждый получил свое название, и мало кому приходило в голову, сколь дико они 
звучат: «Подарок XVI партсъезду», «Клим Ворошилов» и ВТ-11. Конструкция 
истребителя оказалась очень удачной. Он пошел в серийное производство и потом 
около девяти лет находился на вооружении Красной Армии.

Первый успех в невиданно короткие сроки окрылил ОГПУ в прямом и переносном 
смысле. Экономическое управление чекистов предложило свой план реконструкции 
опытного самолетостроения. По этому плану требовалось сконцентрировать дотоле 
разрозненные инженерные силы в новом мощном конструкторском бюро, способном не 
только конкурировать со своевольным Туполевым, но и соперничать с ЦАГИ, где 
сроки изготовления новых самолетов измерялись чуть ли не годами! Так, на базе 
завода «Авиаработник» возникла новая организация: ЦКБ – Центральное 
конструкторское бюро имени В.Р. Менжинского – с 1926 года он был председателем 
ОГПУ.

Начальником ЦКБ был чекист Анатолий Георгиевич Горянов, мягкий, интеллигентный 
человек, расстрелянный в 1937 году. Неусыпный контроль за ним вел начальник 
экономического управления Прокофьев и его правая рука – Гай, до смешного 
похожий на Муссолини и знавший это. Сам Менжинский бывал в ЦКБ редко. Он был 
уже тяжело болен, походка немощная, совсем стариковская, хотя шел ему всего 
56-й год. Горянов в конструировании самолетов ничего не понимал и вида, что 
понимает, не делал. Его заместителем был авиационный инженер, ранее работавший 
на заводе, Арам Назарович Рафаэлянц – будущий конструктор фантастического 
реактивного «летающего стола», поразившего и испугавшего своим грохотом 
зрителей на авиационном празднике в Тушине в июле 1958 года. Главного 
конструктора в ЦКБ как такового не было. Некоторые обязанности за него выполнял 
Григорович. Арбитром в технических спорах был техсовет человек из двадцати, в 
основном – «вредителей». Вот такая необычная организация возникла на 
Ленинградском проспекте Москвы.

Если КБ ВТ было тюрьмой, похожей на конструкторское бюро (многолетний уклад 
Бутырки не так-то просто было поломать либеральными нововведениями), то ЦКБ 
было конструкторским бюро, похожим на тюрьму. У тюрьмы оно позаимствовало самую 
малость – несвободу. «Вредители» жили в ангаре № 7 на территории завода. Там 
они обедали и спали. Никто за ними не следил, никто их не охранял. Отличить их 
на работе от людей свободных было невозможно, тем более что печальная 
парадоксальность их положения заключалась в том, что именно «вредители»