И вот в это время, когда завершалось строительство планера, а в церкви кипела 
работа над СК-4, Королев вдруг исчез. Никого не предупредив, он в один 
прекрасный день купил билет, сел в поезд и уехал в Донбасс. Уехал к Ляле.

Ляля Винцентини окончила Харьковский медицинский институт весной 1930 года. За 
годы, прошедшие с момента их объяснения на Торговой лестнице, Ляля несколько 
раз приезжала в Москву и одна, и с братом Юрием. В 1926 году Сергей ездил в 
Харьков на майские праздники, на следующий год был с семьей Винцентини в Крыму, 
часто звонил из Москвы по телефону. Все Лялины подружки по Харьковскому 
медицинскому знали, что у нее в Москве «есть Сергей», знаменитый планерист, 
летчик и инженер. Королев чувствовал, что былые его соперники Жорж и Жорка 
сражены, но выходить замуж Ляля не торопилась, и это его бесило. Снедаемый 
беспричинной ревностью, он помчался снова выяснять отношения.

Ляля мечтала быть хирургом, но в Алчевске, куда приехала она после 
распределения, решили по-другому: она стала «жилищно-коммунальным врачом», 
потом заведующей районной санитарной станцией, потом заместителем инспектора 
здравоохранения района – хирургией даже не пахло.

Сергей нашел Лялю в итээровском общежитии при металлургическом заводе, где она 
жила с подругой Верой Калугиной. Он прожил в Алчевске несколько дней.

Ляля пропадала на работе, от усталости валилась с ног: в области свирепствовали 
дизентерия и брюшной тиф. Однажды она сказала ему:

– Хочешь спуститься со мной в шахту?

Сергей, разумеется, тут же согласился. Вниз полетели с ветерком, в грузовой 
клети, потом долго шли почти в абсолютной темноте. За шиворот капала холодная 
вода. Далеко впереди что-то громко, металлически лязгало. Ляля показывала ему 
свои подземные медицинские пункты. Сергею в шахте не понравилось.

– Наверху лучше, – сказал он.

Вечером Верочка Калугина догадалась наконец уйти к подруге, и состоялось 
желанное объяснение. Ляля сказала, что согласна стать его женой.

Перед поездкой в Коктебель Сергею очень хотелось хоть один раз «подлетнуть» на 
своей авиетке, и он торопил механиков. «Красную звезду» уже отправили в Крым, 
когда на аэродром привезли новенький СК-4, серый, с красной полосой вдоль 
фюзеляжа. Дрелью с фетровой насадкой на капоты для красоты навели «мороз». 
Загляденье, а не машина! Флеров выпускал, был за главного механика. На переднее 
сиденье сел Королев, весь в скрипучей коже, очки на лбу. Он был немногословен, 
очень собран и держался так, будто лететь ему надо не один круг над аэродромом, 
а в Америку. Позади сидел Дмитрий Кошиц. Собственно, он должен был пилотировать 
авиетку, но допустить, чтобы первый полет его первого самолета происходил без 
него, Королев не мог. Закрывая лючок на центроплане, без улыбки сказал Флерову:

– Накройте меня крышкой гроба...

Шуточка была, прямо надо сказать, не совсем уместной, Флерова даже передернуло, 
но он промолчал. На краю поля стартеры замахали белым флагом.

– Наверное, это нам машут, – сказал Кошиц. – Полетел...

Авиетка бежала по полю очень долго, как перегруженный бомбовоз, и Петр Флеров 
уже подумал, что она и вовсе не взлетит. На слух мотор явно недодавал обороты. 
Очевидно, был тяжел винт. Наконец взлетели. Сделали круг, второй и пошли на 
посадку. Пожалуй, выравнивать начали слишком высоко и немного плюхнулись. Была 
погнута ось колес. Ну да это пустяки. Главное, машина летела! Сергей ликовал.

– Отлично летает! Винт надо поставить поменьше. В общем ремонтируй, летай, а мы 
поедем в Крым. Пора! – сказал он Флерову.

Полет маленького самолетика не остался незамеченным. Газета «Красная звезда» 
писала о СК-4:

«Самолет уже совершил первые опытные полеты под управлением летчика Кошица и 
самого конструктора... Самолет показал весьма хорошие летные качества».

Уже после отъезда Королева СК-4 отремонтировали. Осенью на нем совершил 
несколько полетов летчик Игорь Александрович Ситников.

То, как Королев выкраивал часы и дни, необходимые для поездки в Донбасс, для 
постройки авиетки и планера, объяснялось причинами объективными: опытное 
авиастроение переживало период новой реорганизации. А как известно, всякий раз, 
когда принимаются крутые меры для интенсификции работы, работа на некоторое 
время совсем сворачивается, и ничто так не поощряет безделье, как реорганизации.