То есть речь идет не только о новой летательной машине, но о новом инструменте 
для исследований. Ход мысли абсолютно логичен: «Красная звезда» должна была 
выполнить не просто сенсационные фигуры высшего пилотажа и невиданные «мертвые 
петли», но, что важнее, дать сведения, которые позволили бы сделать следующий, 
еще более дерзкий шаг. При всем своем молодом честолюбии Королев заранее 
отказывается от сенсаций ради проверки своих инженерных идей». Однако это 
честолюбие заставляет его тут же отвести возможные упреки в конструкторской 
компиляции. Он скромен, но заранее оговаривается:

»... подобный планер, обладая наряду с большой прочностью летными качествами, 
позволяющими ему парить, хотя бы и при довольно сильном ветре, и отнюдь не 
претендуя на какие-либо особо рекордные качества, представляет все же нечто 
новое как конструкция».

На Ходынском поле Королев встретил Петра Флерова:

– Делаю планер для высшего пилотажа. Помогай.

– Это невозможно, – возразил Петр. – Паритель должен быть легким, а высший 
пилотаж с его перегрузками требует повышенной прочности, а значит, веса.

– Возможно. Мы с Гри подсчитали. Оказалось возможно. Так как, придешь?

– А что делать?

– Выбирай: крыло или управление.

Крыло – это скучно. В управлении Флеров ничего не понимал.

– Ладно, – сказал он. – Сделаю тебе управление...

Нельзя было отказать. Когда Флеров с Игорем Розановым делали проект своего 
легкого самолета, кто первый пришел помогать? Королев. А потому Флерову просто 
нравилось работать с Сергеем. Это была быстрая, ясная и веселая работа. Правда, 
при незнакомых людях Королев иногда «выпендривался», строил «начальника». Этого 
Петр не любил...

– Когда приходить?

– Сегодня, конечно...

Кроме верного друга Флерова, Королев привлек к работе над планером еще многих 
людей. Дома у него каждый вечер работали два-три человека. Чаще других 
приходили инженер авиазавода Николай Юрьев, Павел Ивенсен из комитета 
легкомоторной авиации, Евгений Матысик – молодой планерист, с которым 
познакомил его в Крыму Грибовский, Павел Семенов – он помогал, когда чертил 
«Коктебель». Некоторые приходили в его домашнее КБ довольно регулярно, другие 
вскоре исчезали, он не обижался на них: главное, чтобы работа шла. Но все эти 
помощники появились только после того, как Осоавиахим утвердил аэродинамические 
и весовые расчеты планера. Тогда Королев получил деньги на рабочие чертежи и 
строительство. Народ в Осоавиахиме сидел дошлый, придирчивый.

– Вы говорите, высший пилотаж? А выдержит ли ваш планер установившееся 
пикирование?

Королев ждал этого вопроса. Момент на крыло получался действительно очень 
большой, но справиться с ним можно было.

– Вот, пожалуйста, – он предъявил расчеты.

Когда опять зашел разговор о том, где и кому строить, Королев по старой памяти 
сразу пошел на Беговую. Скоро под навесом коновязи уже кипела работа. Здесь 
размещались теперь два верстака – слесарный и столярный и ручной сверлильный 
станок. Все шло хорошо, пока мастер Мурашов, столяр экстра-класса, не напился 
пьяным. Королев рассвирепел и выгнал Мурашова.

– Справимся без него, – сказал он Матысику.

Без Мурашова было трудно, но справились.

Невольно подражая в мелочах своему авиационному наставнику Дмитрию Кошицу, 
Сергей купил мотоцикл и вступил в общество «Автодор». В то лето черно-зеленый 
«дерад» с коляской (у Кошица, правда, был «харлей») здорово выручал своего 
хозяина. На мотоцикле Королев ездил на работу, оттуда в мастерские, на склады, 
грузил в коляску части металлических конструкций, фанеру, различные детали и 
материалы. Достать именно то, что требовалось, не всегда удавалось. Королев 
писал:

«Чрезвычайно малый срок (47 дней) и далеко не блестящие условия, в которых 
происходила постройка, уже заранее предопределяли те границы, за которые