– Не унывай. Придираются врачи. Вот Петра Флерова тоже забраковали. Нашли 
невроз сердца и с глазами что-то. Ясное дело, придираются, но мы что-нибудь 
придумаем.

– Что тут можно придумать? – недоумевал Люшин.

– Придумать можно все, – уверенно сказал Королев.

Он оказался прав: председатель спортсекции инженер и летчик Сергей Ильич 
Стоклицкий, поддавшись уговорам Королева, разрешил Люшину летать.

Школа создавалась буквально на пустом месте. Не было ничего, даже обычной 
классной доски не было, писали мелом на обломке крыла. Да и была бы доска, еще 
неизвестно, где удалось бы её поставить: ведь помещения тоже не было. Какими-то 
правдами-неправдами осоавиахимовцам удалось раздобыть английский бипланчик 
«Авро-504К», «аврушку», как его любовно все называли. Самолетик этот с 
невероятным, каким-то безвестным остряком выдуманным «№ 353» был очень древний, 
ветхий, третьей категории, т.е. хуже некуда, из числа трофейных, захваченных 
еще в гражданскую войну. В формуляре к бипланчику оговаривалось, что он 
«допускает только неглубокие развороты». Из приборов он был оснащен лишь 
альтиметром, который врал. Правда, еще был стеклянный стаканчик, в котором 
булькало масло, информируя таким образом о состоянии масляной системы. 
Двигатель «аврушки» регулировался лишь в пределах от 900 до 1200 оборотов. 
Садиться надо было с выключенным контактом. На земле машина была практически 
неуправляема. Почему это допотопное устройство летало, понять было невозможно, 
но оно летало! И лучший самолет для учебы, по мнению Стоклицкого, найти было 
трудно, потому что кто полетит на такой «аврушке», тот на любом другом самолете 
тем более полетит! В общем, недостатки материального обеспечения школы летчиков 
с лихвой перекрывались избытком оптимизма ее создателей и учеников.

Сначала занятия шли нерегулярно. Никак не могли отыскать хорошего инструктора. 
Приходили летчики, главным образом из Академии имени Жуковского, проводили 
одно-два занятия и исчезали. Нужен был человек, который не формально выполнял 
общественное поручение (никаких денег инструкторы не получали), а сам увлекся 
бы новым делом.

Таким человеком оказался Дмитрий Александрович Кошиц, летчик, планерист, 
непременный участник коктебельских слетов. Позднее, в предвоенные годы, он 
снискал необыкновенную популярность как радиокомментатор авиационных праздников 
в Тушине. Веселый, очень общительный, неиссякаемый на анекдоты и шутки, 
инструктор сразу всем понравился. Обаяние Кошица не могло не привлечь и Сергея 
Королева. Несмотря на разницу в годах и положении (Кошиц был старше на шесть 
лет), в их судьбах было много общего. Как и Королев, Кошиц воспитывался в 
интеллигентной семье. Как и Королев, жил с отчимом, как и Королев, был влюблен 
в авиацию, увлекался планеризмом, не мыслил жизни без полетов.

Теперь работа шла регулярно, по строгому расписанию. Зимой летали по 
воскресеньям, весной и летом – через день после работы. Их было шестеро. 
Столько, сколько будет в первой, лидирующей гагаринской группе. Только они были 
моложе Гагарина. Не было случая, чтобы кто-нибудь из шестерки – Гродзянский, 
Егоров, Ефимов, Королев, Люшин, Пинаев – опоздал. Петру Флерову, забракованному 
медкомиссией, в конце концов тоже удалось приткнуться к школе. Он проходил 
практику в Военно-воздушной академии и имел пропуск на Центральный аэродром. 
Механик Склянкин уезжал домой в четыре часа, и Петр фактически был за механика. 
Кошиц, покоренный беззаветной преданностью Петра, брал его в полеты и учил 
летать, но, как человек дисциплинированный и подающий пример серьезного 
отношения к делу, сразу сказал, что одного его в полет он не выпустит.

На Ходынском поле, где размещался Центральный аэродром, базировалось довольно 
много самолетов, и днем, случалось, курсантам школы полеты запрещали: «чтобы не 
путались под ногами». Ничего не поделаешь. С тоской и завистью смотрели они на 
взлетающие и садившиеся новенькие «хэвиленды» и со вздохами принимались за 
ремонт «аврушки» – замечательно было то, что в этом самолете всегда находилось 
нечто, нуждающееся в ремонте..Самым неприятным занятием было мыть «аврушку». 
Выхлоп оставлял жирный черный след. Мыть надо было горячей водой с мылом, лежа 
на спине. Грязь капала на лицо, подтекала в рукава. Кошиц сидел рядом и 
рассказывал анекдоты.

– Как вы думаете, можно сделать «штопор» на этом самолете? – спросил однажды 
Кошиц у Люшина и Королева, кивнув на «аврушку». – Вы же авиационные инженеры...

– Так ответить трудно, – сказал, подумав, Королев. – На глаз ничего не скажешь..
.

– Не помню случая, чтобы «аврушка» меня не послушалась, – сказал Кошиц и 
полетел, да еще взял с собой Люшина.

Ходынка замерла. «Аврушка» оказалась очень упорной и в «штопор» входить не 
хотела, но Кошиц все-таки вогнал ее. Послушный самолетик быстро вышел из