|
экспериментальную аэродинамику. Юрьев постоянно воевал со многими членами
ученого совета МВТУ, глубоко убежденными, что человек, не сделавший проект
парового котла, не может получить диплом Московского технического училища.
– Поймите, это совершенно новая область машиностроения, требующая принципиально
новой методики подготовки специалистов! – так он разговаривал с профессорами.
– Поймите, авиация – это целый мир, а не некая дисциплина «от сих до сих». Если
вы будете так учиться, то лучше сразу идите в мыловары! – так он говорил со
студентами.
Гурген Никитович Мусинянц, Константин Андреевич Ушаков, Борис Сергеевич Стечкин,
Николай Васильевич Фомин – «отцы» ЦАГИ, ведущие авиационные специалисты того
времени – стали учителями Сергея Королева. Никто из них не смог бы провести
границу между своей работой в ЦАГИ и преподаванием в МВТУ. Подготовка молодых
специалистов была для них не некой абстрактной общегосударственной задачей, а
делом, если хотите, сугубо личным, от которого прямо зависела работа их отделов
и лабораторий, будущее их собственных планов.
Система подготовки инженеров на базе научно-исследовательских учреждений,
расцененная в 50-х годах почти как открытие Московского физико-технического
института, существовала за 30 лет до этого на аэромеханическом отделении МВТУ.
На третьем курсе практически все студенты работали в лабораториях ЦАГИ.
Проводить занятия в ЦАГИ или в МВТУ – такой вопрос считался совершенно
непринципиальным, благо они были соседи. И чуть ли не с первого курса все
что-то проектировали и строили: Геннадий Бертош – планер, Савва Кричевский –
авиетку, Саша Сильман – глиссер. И, помимо этого, все еще где-то работали –
чертежниками, механиками, иногда уже конструкторами на инженерных должностях. И
работа была делом не менее важным, чем учеба, и преподаватели понимали это,
вводя свободное посещение лекций, понимали, что имеют они дело не с гулёнами, а
со взрослыми, серьезным и занятыми людьми, которым трудно живется.
Работа объединяла их больше учебы: через много лет: вспоминая свои студенческие
годы, они чаще и вернее называют своих сослуживцев, чем сокурсников. В МВТУ, в
группе, где Сергей учился, у него не было ни одного друга, такого, как Валя
Божко в Одессе, как Михаил Пузанов в Киеве. Но были друзья, с которыми его
роднили не лекции и семинары, а работа.
Сергей огляделся и освоился чрезвычайно быстро. Он понял одну очень важную
особенность: московский коллектив был более демократичным в сравнении с
киевским. Конечно, на третьем курсе уже существовали какие-то группки и группы,
но ни одна из них не угнетала других. Тут не было киевской иерархической
пирамиды, авторитеты не давили, здесь была та свобода творчества, о которой он
так мечтал. У всех было свое дело, и ему оставалось сделать выбор.
Уже в первую неделю Королев явился в АКНЕЖ[8 - АКНЕЖ – академический кружок
имени Н.Е. Жуковского – был прообразом студенческих научно-технических обществ
нашего времени.], потом разыскал на своем факультете студента Владимира Титова,
директора самодеятельной планерной школы, и тут же записался на летное
отделение. Теперь каждое воскресенье ранним утром мчался он на Павелецкий
вокзал и уезжал в Горки Ленинские на планерную станцию.
В ноябре 1926 года на объединенном заседании президиумов двух обществ –
Авиахима и Общества содействия обороне принято было постановление об их слиянии
в Осоавиахим. В январе должен был состояться первый съезд Осоавиахима, и они
решили «разбиться», но станцию к съезду открыть. Подновляли сараи, громко
именовавшиеся ангарами, ремонтировали планеры, в свободные минуты ребята из
первого набора школы, «старички», зачисленные еще в январе, подлетывали. Сергей
завидовал, но амортизаторы тянул на совесть, знал – придет и его час... Короче,
сразу, с первых недель московской жизни, заработал Сергей Королев на полных
оборотах, так что домой на Александровскую[9 - Вскоре после приезда Сергея из
Киева семья поселилась на Александровской, ныне Октябрьской улице. Этот дом
сохранился. Его современный адрес: Октябрьская, 38.] доплетался вечером уж чуть
живой.
9 декабря 1926 года «Комсомольская правда» объявила, что по ее инициативе и при
поддержке Московского комитета комсомола организуется трехдневная экскурсия в
Ленинград. За 18 рублей каждый участник экскурсии обеспечивался общежитием и
трехразовым питанием. В программе: осмотр исторических памятников и поездка на
Волховстрой. Бауманский райком получил 75 билетов, и Сергей Королев взялся их
распространять. Желающих было немного. Вернее, желающих хватало, но мало было
желающих с 18 рублями. Планировалось, что поедут 600 человек, но едва половина
записалась.
23 декабря, морозным туманным утром, собрались на Каланчевке. Вокзал гудел от
молодых голосов, все были радостно возбуждены, суетились, смеялись, кто-то
кого-то все время искал. Поезд не подавали, и волнение от этого усилилось.
Представитель НКПС[10 - НКПС – Народный комиссариат путей сообщения.] начал
вдруг туманный разговор об «утепленных теплушках», все зашумели, закричали:
«Даешь вагоны!» Вся затея, казалось, уже была под угрозой срыва, но объявили
|
|