Королев помолчал, потом сказал задумчиво, «особенно мечтательно», как пишет 
Большой:

– Очень хочется побывать в Одессе. Только не сейчас и не вот так. Придет время 
и мы так еще походим...

Он не знал, что время это так и не придет. И, может быть, зря не задержали его 
тогда синоптики хоть на несколько часов в Одессе. Ведь ему так давно хотелось 
этой встречи. Он понимал, что нельзя вернуться в молодость, в «самые золотые 
годы жизни», как напишет он потом об Одессе. Просто сердце просилось в те края, 
хотелось посидеть на камнях Аркадии, рано-рано утром пройти по Пушкинской, еще 
сонной и влажной в длинной розовой тени платанов, и за блестящей бронзовой 
головой поэта увидеть вдруг море впереди.




















РАЗБЕГ





11


Единственный путь к достижению прочной устойчивости жизни – непрестанное 
движение вперед.

    Генри Уоллес


Московский воспитательный дом «для зазорных младенцев, коих жены и девки рожают 
беззаконно», был учрежден еще в царствие Екатерины II. Для пристройства 
«зазорных» к жизни надобно было дать им в руки какое-либо дело, и 1 июля 1830 
года принят был устав Ремесленного училища. Через четырнадцать лет издан был 
новый устав, где предписывалось готовить не просто ремесленников, но мастеров с 
изрядными знаниями по теории. В семидесятых годах училище превращается в высшее 
учебное заведение. Все более острая нужда в инженерах повышает авторитет МТУ, 
диплом его по ценности своей начинает соперничать с университетским, методики и 
учебные программы отмечаются на всемирных выставках медалями, и, в признание 
особых его заслуг, нарекается толстостенный приземистый дом на Яузе звонким 
титулом Императорское техническое училище (ИГУ).

Но как ни толсты были старинные стены, не могли они отгородить обитателей этого 
дома от мятежных ветров XX века. И вот уже бурлит, клокочет толпа, и звучат 
гневные речи над телом красивого, совсем еще молодого человека с острой 
рыжеватой бородкой. Сюда, в чертежный зал, принесли его уже мертвого, с 
разбитой головой, и сотни ног идущих следом людей зашаркали капли его крови на 
сером от старости кафеле. Отсюда начались его похороны – это неизвестная еще до 
той поры николаевской державе многотысячная политическая демонстрация, страшное 
своей нескрываемой яростью шествие. Как эхо набата, зовущего в бой, разнеслось 
над Россией его имя – Николай Бауман. И настал день, когда звонкая приставка 
«императорское» стала бессмысленной, смешной и отвалилась, как кокарда с 
фуражек. Началась новая история – история Московского высшего технического 
училища. МВТУ пережило все трудности первых лет революции. Были дни, когда, 
казалось, совсем уже угасает жизнь в старом здании, но энергия и вера раздували 
чуть тлеющий уголек, отогревались, оживали аудитории, лаборатории, мастерские, 
месяц за месяцем, год за годом налаживалась новая жизнь.

Не в один день можно было примирить тридцатилетних мужчин в черных шинелях с 
голубым кантом, на петлицах которых поблескивали молоточки, а на погонах – 
золотой вязью вышито ИТУ и странная эмблема – пеликан, с вчерашними