Но пока он еще мальчик. Вместе с приятелями протирает он коленки на ветхих 
брючонках, ползая по полу среди своей оловянной рати. Одну зиму пробовали его 
учить играть на скрипке, но скоро Мария Николаевна поняла, что музыкальных 
способностей у сына нет. Вот строить, мастерить любит очень. Со всех причалов 
тащит он в дом доски, щепки, куски парусины, обрывки проволоки и мастерит 
игрушечные пароходики и шлюпки. А когда профсоюз моряков, которым руководил 
знаменитый герой Анатолий Железняков, открыл портовый клуб, Сергей сразу 
записался в модельный кружок.

Жизнь на берегу подружила его с морем. Море осталось огромным и грозным, но 
перестало быть чужим и непонятным.

Сергею открылась истина давно известная всем, кто постоянно жил у моря и в море 
работал: море не ласковое и не враждебное. Оно – никакое по отношению к 
человеку. Может утопить в штиль. Может спасти в шторм. Равнодушие безбрежной 
стихии требует от человека постоянного внимания и собранности. А все эти 
красивости: «море ласкалось», «море рассвирепело», – это несерьезно, это – для 
курортников. Григорий Михайлович быстро научил его плавать. Сергей плавал очень 
хорошо, никогда не переча морю. Иногда они с приятелями уходили далеко, на 
камни Аркадии, где можно было вволю попрыгать со скал, но чаще купались на 
Австрийском пляже – так прозвали кусок берега, откуда австрийцы возили песок 
для строительства.

Иногда, плавая в порту, они залезали на пароходы. Особенным шиком считалось 
дразнить боцмана, потом бежать от него в притворном страхе, а в самый последний 
момент, когда его лапища уже готова была ухватить тебя за ухо, кинуться 
ласточкой в зеленую воду.

Сергей был отличный гребец. Однажды мальчишки уплыли в шлюпке далеко, за маяк, 
и сидевший на носу Сергей вдруг увидел прямо перед собой что-то большое, темное,
 скользкое, тяжело качающееся в легкой волне. Он еще не разглядел, как медленно 
поворачивались, на секунду высовываясь из воды, аккуратные рожки, но уже понял: 
мина! Шлюпка шла точно на нее. Крик застрял у него в горле.

– Табань!! – он закричал, уже падая в воду. Вынырнул мгновенно и, ухватившись 
за нос шлюпки, что было сил толкнул ее в сторону. И тут же почувствовал, как 
спина его уперлась в скользкий холодный металл.

Домой он пришел бледный, испуганный, притихший и долго не мог забыть 
прикосновения смерти. В жизни они встречались еще не раз, но страх всегда 
приходил потом и никогда не мог одолеть его, никогда не мог заледенить его 
мысль.




4


Дайте созреть и окрепнуть внутреннему человеку, наружный успеет еще действовать.
 Выходя позже, он будет, может быть, не так сговорчив и уклончив, но зато на 
него можно будет положиться: не за свое не возьмется. Дайте выработаться и 
развиться внутреннему человеку! Дайте ему время и средства подчинить себе 
наружного, и у вас будут и негоцианты, и солдаты, и моряки, и юристы, а главное,
 у вас будут люди и граждане.

    Николай Пирогов


Летом 1922 года в Одессе распространился слух, что на Старопорто-франковской в 
здании второй женской гимназии «ведомства императрицы Марии» открывается новая 
школа – учебное заведение необычное и замечательное. Впрочем, программа его 
толком никому не была известна, а популярность объяснялась прежде всего тем, 
что среди преподавателей будущей школы назывались фамилии людей, в городе 
известных и уважаемых.

Величайший исторический эксперимент – революция – порождал в умах людей 
деятельных и талантливых жажду экспериментирования. Жить так, работать так, как 
жили и работали раньше, было невозможно. Поиск шел везде – в политике, 
экономике, искусстве, литературе, и не затронуть сферу образования он не мог. 
Он, собственно, и породил одесскую стройпрофшколу № 1, в которой учился Сергей 
Королев.

Душой новой школы был Александр Георгиевич Александров, учитель гимназии, 
педагог талантливый и человек удивительно энергичный. Задуманная им школа, с 
одной стороны, должна была оставаться классической гимназией, дать общее 
среднее образование, а с другой – выпускники ее должны были овладеть 
конкретными строительными профессиями: штукатуров, кровельщиков, сантехников, 
плотников, каменщиков. Школа была что-то вроде нынешнего техникума, но более 
высокого класса, а кое в чем приближалась к уровню первых курсов строительного