Изобретатель машины, привлекающей любопытство молящихся в праздник Благовещения,
 Филиппо Брунеллеско при его жизни состоял в приятельских отношениях с Антонио 
да Винчи, нотариусом, который впоследствии не упускал случая этим похвалиться и,
 чтя память великого человека, называл его по-дружески Липпо.

– Собакам охотничьим подобны разумные слушатели и любознательные исследователи, 
ибо стараются совершать подобное тому, что делают проворные охотничьи собаки, 
когда, имея от природы большую остроту чутья в ноздрях, постоянно бегают вкруг 
убежища искомых зверей.

Здесь налицо противоречие с мнением о людях, задающих вопросы: каким способом 
совместить любознательность с готовностью воспринимать удивительные явления 
верою?

– Однако, – пояснил Антонио своему внуку, – церковь не избавиться от 
противоречий желает, но их примирить, чтобы оставаться живой церковью.

Имеющиеся в доме книги этот Антонио, обладая неповрежденной возрастом памятью, 
частью знал наизусть и к случаю любил привести какой-нибудь отрывок. Тут 
сочинения, подобные цитированному, можно использовать как нельзя лучше, 
поскольку автор высказывается кратко, чтобы многословием не поощрить слушателя 
или читателя к любопытству сверх меры; тем более сочинения эти удобны, что 
вместе с различными сведениями в них предлагаются полезные преподавателям 
советы. Так, в «Девяти беседах на шестоднев», иначе говоря, в комментариях к 
«Книге Бытия»,[22 - «Книга Бытия» – первая книга Библии, где излагается 
ветхозаветная легенда о происхождении мира и человека и начало истории.] где 
речь идет о шести днях творения, св. Василий Великий,[23 - Василий Великий 
(329–378) – один из «отцов церкви» и наиболее плодовитых христианских писателей.
] архиепископ Кесарии Каппадокийской, настаивает:

«Не ищи упоминания отдельно о каждой вещи, но об умолчанном рассуждай из того, 
о чем сказано, и преподноси с осторожностью».

И продолжает:

«Вначале Бог сотворил небо и землю и от этого произвел все дальнейшее, отдав 
преимущество небесам, а земле предоставив второе место. После этого получили 
бытие стихии, средние между ними; и хотя о воде, воздухе и огне ничего в 
отдельности не сообщается, об этом можно рассудить самому. Во-первых, что 
стихии смешались во всех телах и потому в земле находятся и вода, и воздух, и 
огонь, и из камней и железа, имеющих бытие от земли, можно произвести огонь, 
ударяя одно о другое, хотя достойно удивления, почему огонь, находясь внутри 
этих тел, им не вредит, но, оказавшись снаружи, сжигает и самые эти тела. Бытие 
воды в земле показывают копающие колодцы, а воздуха – влажная земля, когда, 
согревшись под солнцем, изводит пары, которые поднимаются кверху. И так как по 
природе небо находится наверху, а земля внизу, все легкое поднимается, а все 
тяжелое опускается».

«Рассмотрим теперь, на чем Земля стоит и на чем держится, – говорит дальше 
ученый-архиепископ. – Если скажешь на воздухе, непонятно будет, каким образом 
легчайшее вещество, обременяемое громадной тяжестью, ей противостоит. Если 
скажешь – на воде, также удивительно, как тяжелое и густое столь немощным 
естеством поддерживается; к тому же придется тогда искать основания для самой 
воды. Если же вообразишь поддерживающим Землю какое-нибудь иное тело, которое 
ее тверже, придется допустить, что и этому телу нужна опора. И если эту опору 
помыслишь, то и ей нужна опора, и чем дальше станешь рассуждать, тем более 
твердое тело придется признать существующим, и так далее до бесконечности. Что 
же иное означает сказанное, как только что земное естество повсюду окружается 
водным?»

Путем такой силлогистики выводится круговидность Земли. Сославшись затем на 
пророков и повторив утвердительно, что Землю господь на морях основал, автор 
задается вопросами:

«Почему, будучи жидкой и находясь на возвышении, вода никуда не стекает? И не 
вызывает ли еще недоумение, что Земля, которая по природе тяжелее воды, сама 
собой в ней удерживается?»

Предполагая, таким образом, возможность исследования, архиепископ одновременно 
настаивает, чтобы не забывали о всемогуществе божием:

«Хотя допустим, что Земля или сама собою стоит, или на водах удерживается, не 
должно удаляться от благочестивого разума, так как все купно содержится силою 
создавшего. Итак, долженствуем сами себе говорить и другим, если спрашивают, на 
чем такая безмерная тяжесть удерживается: в руце, мол, божией. Это и для нас 
безопаснее, и слушателям полезнее».

То есть при обучении нужно показывать, что не каждому дается полное знание и 
слушатели получают настолько, насколько того достойны; так ученики разделяются 
между собою в аудиториях. Василий Великий следующим образом оканчивает физику