как это бывает в ясную безлунную ночь. Одновременно становились видны 
расположившиеся по краю небес неизвестно каким образом там прилепившиеся 
двенадцать ангелов, а проще сказать, дети лет по восьми или девяти с волосами 
из золоченой пакли и с прикрепленными бумажными крыльями. Проделывая руками 
плавные движения, как их научили, они также попеременно вытягивали носки и их 
легкие прозрачные одежды шевелились, завиваясь кольцами, и всем внизу 
представлялось, будто бы они кружатся в хороводе, – тогда как кружились небо и 
голова у легковерного впечатлительного человека.

– Проделанные в железе отверстия другой раз оказываются напротив источника 
света, который находится за небесами, – пояснял мальчику его вожатый, – если же 
свет не проникает в отверстия, тогда звезды гаснут: отсюда мерцание.

Бог-отец – его борода и волосы завиты мельчайшими кольцами, точно как одежда у 
ангелов, – помещается близко к зениту, откуда спускается металлический прут. От 
этого прута в стороны расходятся ветви, а к ним прикреплены еще ангелы, большие 
ростом, их изображают дети лет по двенадцати. И эти сучат ногами, и так же 
завиваются края облипающей их одежды; а тем временем сверху доносится 
прекрасная музыка, и все зрелище в целом воодушевляет и настраивает собравшихся 
здесь людей на возвышенный религиозный лад. Когда мелодия музыки изменилась, от 
уровня, где прикреплены восемь ангелов к железным ветвям, стала опускаться 
медная мандорла, или миндалина – вся в круглых отверстиях; и по мере того как 
она опускалась, из отверстий выдвигались устроенные в медных же трубках 
светильники; а поскольку эта мандорла была как нельзя чище и ярче отполирована, 
отражающийся свет в виде сияния расходился вокруг нее, и источаемый словом или 
благою вестью свет таким образом участвовал в представлении как важное лицо.

Удерживаемый металлическим обручем от случайного падения, стоя внутри мандорлы, 
опускается ангел-благовеститель, которого изображает юноша четырнадцати лет, и 
он, естественно, больше ростом сравнительно с упомянутыми прежде другими 
ангелами. Такое размещение в соответствии с возрастом и ростом предпринято 
нарочно, чтобы стоящим внизу людям перспективное сокращение снизу вверх 
казалось более быстрым, чем это есть в действительности, и расстояние более 
значительным. Но вот мандорла достигает пола и металлический пояс раскрыт; 
ангел, у которого на лице проступают капельки пота, потому что ему жарко от 
множества свечей, сходит по ступеням и делает несколько шагов к ожидающей его в 
богатом кресле перед красивым портиком Деве и затем произносит слова вести:

– Радуйся, благодатная, господь с тобою! Благословенна ты между женами.

И так далее. При этом пакля, изображающая ангельские золотистые волосы, на его 
темени завивается хохолком, и его ноги путаются в одежде; от этого и от 
ужасного смущения, вручая пальмовую ветвь, он спотыкается, и Дева отшатывается 
невольно в испуге. В то время клирик с неприятным одутловатым лицом, очень 
важный, стоя позади Девы, простирает над ее головою ладонь, сложенную ковшиком, 
и тотчас затем раскрывает пальцы, разводя их в стороны как бы лучами. Тут все 
полностью убеждены, хотя отчетливо видят пальцы этого клирика, что святой дух, 
проникнувший в чрево Марии, затем оттуда распространяется по помещению. Поэтому 
все множество людей в храме, находясь под действием проникающей силы, косят 
глаза и вытягивают шеи. Однако сравнительно с людьми в толпе, которыми как 
будто кто-то владеет, и они колеблются как речные водоросли, мальчик стоит 
легко и прочно, опираясь на правую ногу, тогда как левая несколько отведена в 
сторону и носок ее вытянут, как если бы, оборотившись, он желал описать ею круг.
 И хотя его руки сложены в привычном благочестивом жесте, как у других 
молящихся, в такой постановке фигуры видна независимая уверенность, словно бы 
ему отдельно поручено рассмотреть и понять, что и как происходит.




33


– Как? Этот вопрос выражает иудейское неверие и по отношению к богу неуместен и 
богохулен. Человек не должен знать, каким образом действует всемогущество божие,
 но должен верою воспринимать, как мы воспринимаем какие-нибудь удивительные 
явления, производимые механиками, не зная, как они их совершают, но доверяя их 
искусству.

Читая вслух толкование Кирилла Александрийского[21 - Кирилл Александрийский (ум.
 в 444 г.) – религиозный писатель и один из «отцов церкви».] на Евангелие от 
Иоанна, сер Антонио да Винчи комментировал некоторые параграфы и, если что ему 
казалось неправильным, оспаривал.

– Если бы Липпо Брунеллеско, мастер редчайшей изобретательности, соглашался с 
таким толкованием, то не сумел бы накрыть куполом расстояние, большее 
шестидесяти локтей, как это сделано в церкви Санта Мария дель Фьоре. Подобные 
достижения возможны, когда творец в своей милости удостаивает инженеров 
ответами, если те вопрошают природу или через ее посредство его самого.