Кроме Нернста и Планка, здесь бывал Макс Лауэ, открывший в 1912 г. вместе со 
своими учениками дифракцию рентгеновских лучей - одну из самых важных 
экспериментальных основ новых представлений о структуре вещества. Лауэ 
принадлежали и серьезные теоретические работы, в частности систематическое и 
глубокое изложение теории относительности. Семинар посещали известные физики 
Густав Герц, Франк, позднее Шредингер. Слава последнего была впереди, с его 
именем мы вскоре встретимся при изложении созданных в 1924-1926 гг. основ 
квантовой механики. На семинаре одно время бывала Лиза Мейтнер; ее имя 
прогремело в конце тридцатых годов в связи с открытием деления урана.

Все участники семинара сохранили о нем светлое воспоминание, и в этих 
воспоминаниях выделялась фигура Эйнштейна. Дело было не только в том, что на 
собраниях семинара из его уст исходили самые глубокие идеи, которые когда-либо 
приходилось слышать. Непринужденная и задушевная манера Эйнштейна, легкость, с 
которой он входил в круг идей своих товарищей, задавали тон на семинаре (это 
была высшая лояльность и высшая научная отзывчивость, но она была прерогативой 
гения). Но на официальные заседания, в частности на собрания Прусской Академии 
наук, новый академик почти не ходил. Он рассказывал - и здесь его юмор терял 
обычную незлобивость - об этих заседаниях, где дискуссии по специальным и 
частным вопросам ведутся в присутствии спящих, но сохраняющих достойный и 
значительный вид коллег, о неожиданном подъеме интереса, когда решаются вопросы,
 
не относящиеся к науке и дающие повод для темпераментных выступлений ученых, 
которые многим обязаны науке, но которым наука не обязана ничем [1].

165

Раздражали Эйнштейна и требования профессорского этикета. В мае 1914 г. он 
писал 
в Цюрих Гурвицу:

"Жизнь здесь вопреки ожиданиям налаживается неплохо; мой душевный покой 
нарушают 
только тем, что меня муштруют в смысле всякой чепухи, например одежды, в 
которую 
я должен облечься, иначе некие дяденьки причислят меня к отбросам общества" [2].


Первое время жизнь Эйнштейна в Берлине была сравнительно спокойной. Он 
приобретал все новых друзей и пока не замечал врагов. Сознание его было 
поглощено проблемой относительности ускоренных движений, проблемой тяготения, 
проблемой зависимости геометрических свойств пространства от происходящих в 
пространстве событий. Об этом он думал всегда. Филипп Франк вспоминает, как 
однажды, приехав в Берлин, он условился с Эйнштейном вместе посетить 
астрономическую обсерваторию в Потсдаме. Они решили встретиться в назначенное 
время на одном из мостов. Франк, у которого было много дел, беспокоился, что не 

сможет оказаться точным. "Ничего, я подожду на мосту", - сказал Эйнштейн. "Но 
ведь это отнимает ваше время". "Нисколько! Свою работу я могу делать, где 
угодно. Разве я меньше способен обдумывать свои проблемы на мосту, чем дома?" 
Его мысли, продолжает Франк, были подобны потоку. Любой отвлекающий разговор 
был 
подобен небольшому камню в могучей реке, неспособному повлиять на ее течение 
[3]. Поэтому постоянная и крайне целеустремленная работа мысли не мешала 
проявляться природной общительности Эйнштейна.

1 Frank, 109.
2 Seelig, 247.
3 Frank, 118-119.


Иногда эта общительность приводила к неожиданному афронту. Однажды Эйнштейн 
узнал, что его берлинский коллега, специалист по психологии, профессор Штумпф 
интересуется ощущениями и представлениями, связанными с пространством. 
Соблюдение этикета здесь могло совпасть с интересной беседой, и Эйнштейн 
отправился с утренним визитом. Встретившая его горничная сказала,

166

что господин тайный советник ушел, и спросила, что нужно передать. "Ничего, я 
зайду днем, а пока прогуляюсь по парку". В два часа дня он снова зашел и 
смущенная горничная сообщила, что Herr Geheimrat лег отдохнуть после завтрака, 
так как Эйнштейн не предупредил его о своем визите. "Ну, что ж, я приду позже". 

После второй прогулки Эйнштейн вернулся к четырем часам дня. На этот раз тайный 

советник был дома, и Эйнштейн заметил горничной: "Вот видите, в конце концов 
терпение и настойчивость всегда вознаграждаются". Супруги Штумпф были крайне 
польщены визитом и собрались повести приличествующий разговор. Но Эйнштейн 
принялся говорить о понятии пространства. Бедняга Штумпф, не обладавший