звание сенатора, специальная мантия и право участвовать в торжественных обедах 
в 
присутствии кайзера. Кто из верноподданных мог устоять против подобной 
перспективы?

Институт кайзера Вильгельма проектировался в составе наиболее крупных ученых, 
со 
сравнительно большим жалованием, без педагогических обязанностей, с правом 
вести 
любые индивидуальные исследования. Не без основания предполагалось, что эти 
исследования принесут весьма эффективные плоды. Конкретные заботы о подборе 
ученых взяли на себя Планк и Нернст.

Макс Планк - гениальный создатель квантовой теории, физик с необычайно широким 
диапазоном научных интересов и тонкой интуицией, не только первым оценил 
внутреннюю стройность и красоту теории относительности. Он понял или 
почувствовал (трудно сказать, превалировала ли здесь логика или интуиция), что 
теория Эйнштейна надолго определит направление физических исследований, которые 

принесут неопределимые заранее, но безусловно важные результаты для всех 
областей науки и культуры. Планк пользовался непререкаемым авторитетом в 
академических кругах - не только научным, но и моральным. Эйнштейн очень любил 
этого стройного,

163

суховатого человека, романтическая душа которого раскрывалась, когда он садился 

за рояль и, быть может, но в меньшей степени, когда он садился за письменный 
стол, где из-под его пера выходили статьи, исполненные самой романтической 
преданности науке.

Планка уважали и в официальных кругах. Аристократическое происхождение, 
органическая приверженность условностям, сдержанные манеры, выправка 
импонировали офицерско-чиновничьей среде.

Кумиром буржуазии был Вальтер Нернст - один из самых крупных химиков XX в., 
человек поразительной активности и энергии, организатор но самой природе и 
вместе с тем глубокий и оригинальный мыслитель.

Планк и Нернст приехали к Эйнштейну в Цюрих со следующим предложением. Эйнштейн 

назначается директором Института кайзера Вильгельма. Его избирают в Прусскую 
Академию наук. Он становится профессором Берлинского университета и читает 
лекции в минимальном объеме, который он сам определит. Если Эйнштейн пожелает, 
он может принять участие в работе других институтов и корпораций. Но никаких 
обязательств на него не накладывают, он может разрабатывать любые проблемы.

Эйнштейн понимал, что согласие позволит ему сразу же целиком уйти в те 
размышления, которые в это время были направлены на обобщение теории 
относительности. Кроме того, в Берлине были выдающиеся физики и математики. В 
разговоре с Нернстом и Планком он услышал и этот аргумент. Когда речь зашла о 
теории относительности, Эйнштейн заметил, что, по мнению Ланжевена, в мире 
всего 
двенадцать человек понимают смысл теории. Из этих двенадцати - восемь находятся 

в Берлине, ответил Нернст. Но все же Эйнштейн колебался. Ему не хотелось 
покидать мирную и терпимую атмосферу Цюриха и столкнуться с воинственной, 
чванной и нелояльной атмосферой Берлина. А столкнуться придется, несмотря на 
изолирующую академическую среду, - это Эйнштейн понимал хорошо.

Разговор окончился согласием Эйнштейна, но не окончательным. Эйнштейн попросил 
немного времени, чтобы подумать. Характерная для Эйнштейна постоянная игра 
(такая далекая от гелертерской респектабельности): Нернст и Планк должны были 
приехать снова в Цюрих; если Эйнштейн, встречая их на вокзале, будет держать в 
руках букет из красных цветов, значит он согласен переехать в Берлин. Белые 
цветы означали бы отказ.

164

Когда Нернст и Планк вновь оказались на перроне цюрихского вокзала, Эйнштейн 
встретил их с красными цветами.

Милева осталась в Цюрихе. Разрыв уже назрел, и, уезжая в Берлин, Эйнштейн 
оставил семью окончательно.

В Берлине основной формой научного общения Эйнштейна с новой средой стал 
еженедельный физический семинар. Он существовал все годы пребывания Эйнштейна в 

Берлине. На семинар приходили, кроме Эйнштейна, физики, ставшие его друзьями.