"некролог" означает итоговую оценку творчества и мировоззрения. Эйнштейн 
выделил 
из биографии историю: выделил из жизни, калейдоскопически пестрой, полной 
мимолетных и мелких событий, то, что делает эту жизнь элементом духовной 
истории 
человечества. Никогда история науки не совпадала в такой степени с творческим 
путем ученого. В этом и состоит гениальность мыслителя. Как уже говорилось, 
гений - это человек, чья жизнь в наибольшей степени совпадает с жизнью 
человечества. Интересы гениального ученого - это имманентные потребности 
развивающейся науки, стремления гения - это имманентные пути науки, успехи 
гения 
- это переходы науки с одной ступени на другую, высшую. Такое совпадение было в 

колоссальной (среди физиков, быть может, беспрецедентной!) степени свойственно 
Эйнштейну.

Именно поэтому Эйнштейн никогда не думал о своей гениальности и отвечал 
характерным, необычайно искренним, совершенно детским смехом на каждую попытку 
присоединить к его имени этот эпитет. Размышления о собственной личности входят 

в тот комплекс "только личного", от которого гений освобождается, становясь 
выразителем "надличного" процесса.

Противопоставление "только личного" и "надличного" в автобиографии Эйнштейна 
(эти понятия появляются в ней с первых страниц) определяет структуру 
"некролога"; в частности, подчеркнут ретроспективный характер изложения 
интеллектуальной жизни Эйнштейна, преимущественное внимание к ее большим, 
подлинно историческим вехам. Мы будем иметь возможность остановиться подробнее 
на этой крайне важной черте автобиографии. Здесь отметим только, что и 
биография 
Эйнштейна долж-

18

на в некоторой мере следовать структуре автобиографии, она должна часто 
отступать от хронологической последовательности в изложении духовного развития 
Эйнштейна, давать итоговые характеристики, прослеживать совпадение жизни 
ученого 
с исторической эволюцией науки. Тогда она будет биографией гения.

Биография не будет биографией Эйнштейна, если она не станет исходить из 
итоговых 
характеристик исторического процесса, воплотившегося в творческом пути 
создателя 
теории относительности. Но она не будет биографией Эйнштейна, если сведется к 
итоговым характеристикам и историческим проблемам. Трем поколениям 
современников 
Эйнштейна дороги самые мельчайшие подробности его жизни, его наружность, его 
привычки, его манера говорить. В памяти людей запечатлелось не только ощущение 
(чаще всего интуитивное) колоссальной мощи интеллекта, но и человечность, 
мягкость, обаяние.

При всем абстрактном характере своих идей, при всем напряженном, определившем 
смысл жизни стремлении отойти от повседневного Эйнштейн не остался в памяти 
человечества лишенным конкретных черт пророком, принесшим людям скрижали завета 

с вершин абстрактной мысли. В конечном счете это связано с мировоззрением и со 
смыслом научного подвига. Эйнштейн знал - это была одна из его исходных идей, - 

что абстрактная мысль, безупречная по своей логической строгости, не может сама 

по себе найти действительные закономерности Вселенной. В конце концов Эйнштейн 
нашел новые скрижали завета, новые мировые уравнения, исходя из эксперимента, 
разбившего старые скрижали.

Создатели догматических доктрин становятся небожителями уже в глазах своих 
непосредственных учеников. Эйнштейну эта судьба пе грозит даже в самом 
отдаленном будущем. Неаприорный и недогматический характер теории 
относительности гармонирует с образом ее творца. Эйнштейн с отрочества 
стремился 
найти рациональную схему мироздания, но не допускал мысли об априорной рамке, 
будто бы вносящей ratio в хаотический поток бытия. Напротив, ratio, 
упорядоченность свойственны миру как "внеличному", независимому от сознания 
объекту.

19

Соответственно и большие идеи, охватывающие все мироздание, вырастают из 
непрерывного потока эмпирического знания, они ищут в этом потоке подтверждение,