Именно в такой эпистемологической природе теории относительности и состоит ее 
отличие от концепций Лоренца и Пуанкаре, появившихся одновременно с ней. В 
начале 1955 г. Зелиг получил от Эйнштейна следующий ответ на вопрос о 
независимости его открытия от работ Лоренца и Пуанкаре:

"Если заглянуть в прошлое развития теории относительности, не будет сомнений в 
том, что в 1905 г. она созрела для своего появления. Лоренц уже знал, что 
уравнениям Максвелла соответствуют преобразования, названные потом его именем, 
а 
Пуанкаре углубил эту идею. Я был знаком с фундаментальной работой Лоренца, 
вышедшей в 1895 г., но позднейшей работы и связанного с ней исследования 
Пуанкаре не знал. В этом смысле моя работа была самостоятельной. Новое в ней 
состояло в следующем. Лоренцевы преобразования выводились здесь не из 
электродинамики, а из общих соображений..." [2]

2 Seelig, 116.


В этом все дело. Эйнштейн хотел в приведенном письме подчеркнуть 
подготовленность теории относительности, тот факт, что в статьях, написанных 
одновременно с его работой "К электродинамике движущихся тел", содержались 
важные идеи, прокладывавшие дорогу представлению о независимости скорости света 

от движения инер-циальных систем. Но при всей своей скромности он не мог не 
сказать главного: преобразования Лоренца (указывавшие на изменение длины 
стержней и хода часов и на неизменность скорости света) фигурируют в теории 
Эйнштейна в виде универсального закона, вышедшего за пределы электродинамики, 
связанного с общим пониманием пространства и времени.

Исходная идея Эйнштейна - необходимость опытной проверки логической конструкции.
 
Понятие не может априорно соответствовать действительности. Оно должно 
приводить 
к результатам, допускающим сопоставление с опытом. Абсолютное движение не 
выдерживает такого испытания. Таким образом, все выводы теории относительности 
следуют не из специально созданных предположений, а естественно вытекают из 
общих принципов.

128

"То, что помимо прочего характеризует теорию Oтносительности, - пишет Эйнштейн, 

- это эпистемологическая точка зрения. В физике нет понятия, применение 
которого 
было бы a priori необходимо или оправданно. Понятие завоевывает свое право на 
существование только своей ясной и однозначной связью с явлениями и 
соответственно с физическими опытами" [3].

Способность исходить в построении конкретных физических теорий из самых общих, 
казалось бы решенных, проблем бытия - характерная черта Эйнштейна. Он говорил 
об 
этом однажды Джемсу Франку:

"Почему именно я создал теорию относительности? Когда я задаю себе такой вопрос,
 
мне кажется, что причина в следующем. Нормальный взрослый человек вообще не 
задумывается над проблемой пространства и времени. По его мнению, он уже думал 
об этой проблеме в детстве. Я же развивался интеллектуально так медленно, что 
пространство и время занимали мои мысли, когда я стал уже взрослым. Естественно,
 
я мог глубже проникать в проблему, чем ребенок с нормальными наклонностями" [4].


3 Lettres a Soloviue, 21.
4 Seelig, 118-119.


При всей неожиданности такого объяснения (теория, пересматривающая понятия 
пространства и времени, обязана чуть ли не инфантильности своего творца) оно 
содержит глубокую и в основе правильную идею. У очень многих детей и юношей 
интеллектуальный онтогенез в известной мере повторяет развитие человеческой 
мысли в целом: общие размышления о бытии (вспомним, как герой "Отрочества" 
пытался проверить, сохраняют ли предметы свое существование, когда он 
поворачивается к ним спиной) сменяются более зрелыми, но ужо частными 
интересами. У Эйнштейна сохранилось это ощущение первого взгляда на мир - тайна 

многих великих мыслителей и художников - без "взрослой" уверенности в том, что 
коренные проблемы мира уже решены. Такое ощущение не было вытеснено и не 
потускнело при накоплении специальных знаний и интересов. Он думал о понятии