"субстатистических" - они стоят за кулисами статистических закономерностей 
термодинамики) закономерностей. Вернее было бы сказать, что Эйнштейн показал 
средствами статистики, при помощи понятий статистики, существование 
"застатистических" динамических закономерностей движения отдельных молекул.

Теория относительности показала, что исходные динамические закономерности мира 
иные, не такие, какими их описал Ньютон в "Началах". Но это не изменило 
динамического характера закономерностей механики (в отличие от статистических 
закономерностей термодинамики).

Двадцать лет спустя этот динамический, чуждый понятию вероятности характер 
законов механики был опрокинут новой революцией в науке. Истоки новой революции 

содержались во все том же томе "Annalen der Physik" - в статье Эйнштейна о 
квантах света. Но отношение Эйнштейна к мысли о статистических закономерностях 
как исходных закономерностях мира было очень сложным. В нем нужно разобраться, 
иначе нельзя показать гармонию всего творчества Эйнштейна в целом. Здесь 
пришлось так подробно рассказать о статистических закономерностях термодинамики 

и включить элементарные пояснения, чтобы потом легче было изложить и

103

разъяснить отношение Эйнштейна к квантово-статистическим закономерностям. Этот 
вопрос интересует не только физиков. Как подходил величайший физик нашего 
времени к проблеме основных, исходных закономерностей мира - это вопрос не 
истории физики, а вопрос всей культурной истории XX столетия.

В юности на Эйнштейна произвела сильное впечатление именно неотделимость 
закономерностей термодинамики от механики молекул. Термодинамика в глазах 
Эйнштейна - не отрицание движения частиц, т.е. механики как основы картины мира 

(так думали Мах и Оствальд), и не область непосредственного господства 
механических законов (так думали эпигоны механицизма); для Эйнштейна 
термодинамика является широкой областью опосредствованного применения и 
подтверждения законов движения дискретных частей материи. Для механицизма XVIII 

в. и для его эпигонов физические задачи, которые решались при помощи механики, 
были однотипными. В науке XIX в. эти задачи были разнообразными в смысле 
сложности, многокрасочности, несводимости одна к другой. Для Эйнштейна подобное 

разнообразие задач и предметов - доказательство силы и согласия с 
действительностью той теории, которая в последнем счете, не зачеркивая 
специфичности частных задач, служит ключом к их решению. "Теория, - пишет 
Эйнштейн, - производит тем большее впечатление, чем проще ее предпосылки, чем 
разнообразнее предметы, которые она связывает, и чем шире область ее применения.
 
Отсюда глубокое впечатление, которое произвела на меня классическая 
термодинамика. Это единственная физическая теория общего содержания, 
относительно которой я убежден, что в рамках применимости ее основных понятий 
она никогда не будет опровергнута (к особому сведению принципиальных 
скептиков)" 
[2].

2 Эйнштейн, 4, 270.


Что именно в классической термодинамике придает ей такую исключительную 
устойчивость?

Классические законы, определяющие ускорения, скорости и положения молекул в 
каждый момент, иначе говоря, законы механики Ньютона, уступили место другим, 
более точным законам. Незыблемым остается положение о переходе 
термодинамических 
систем в достаточно боль-


104

ших пространственных и временных областях из менее вероятных состояний в более 
вероятные и выведение этой закономерности из большого числа беспорядочных 
движений отдельных молекул. Могут измениться законы, управляющие этими 
движениями, но связь сложных необратимых, вероятностных, статистических 
процессов с движением частиц остается незыблемой.

Теория броуновского движения разбивала иллюзию независимости макроскопических 
законов от кинетических моделей, в которых фигурируют молекулы. Эйнштейн, 
рассказывая, как законы броуновского движения и другие открытия в учении о 
теплоте и молекулярном движении убедили скептиков в реальности атомов, отмечает,