сознании и авторитет государства. Государство, воспитывая молодежь в 
религиозном 
духе, обманывает ее. "Это был потрясающий вывод", - говорит Эйнштейн.

"Такие переживания породили недоверие ко всякого рода авторитетам и 
скептическое 
отношение к верованиям и убеждениям, жившим в окружавшей меня тогда социальной 
среде. Этот скептицизм никогда меня уже не оставлял..." [1]

1 Эйнштейн, 4, 260.

51

Эйнштейн не перешел к религиозному и социальному индифферентизму, ведь 
индифферентизм тоже был одной из традиций среды, с которой он порвал в ранней 
юности. Отбросив религию, Эйнштейн пришел к идее, которая оказалась стержневой 
для всей его жизни и всего творчества. Основным, всеподчиняющим стремлением 
стало стремление к познанию объективного, "внеличного" и "надличного" мира.

"Там, вовне, был этот большой мир, существующий независимо от нас, людей, и 
стоящий перед нами как огромная вечная загадка, доступная, однако, по крайней 
мере отчасти, нашему восприятию и нашему разуму. Изучение этого мира манило как 

освобождение, и я скоро убедился, что многие из тех, кого я научился ценить и 
уважать, нашли свою внутреннюю свободу и уверенность, отдавшись целиком этому 
занятию. Мысленный охват в рамках доступных нам возможностей этого внеличного 
мира представлялся мне, наполовину сознательно, наполовину бессознательно, как 
высшая цель. Те, кто так думал, будь то мои современники или люди прошлого, 
вместе с выработанными ими взглядами были моими единственными и неизменными 
друзьями. Дорога к этому раю была не так удобна и завлекательна, как дорога к 
религиозному раю, но она оказалась надежной, и я никогда не жалел, что по ней 
пошел" [2].

2 Эйнштейн, 4, 240.


Идея объективности мира - глубокая и фундаментальная основа мировоззрения 
Эйнштейна - была связана с юношескими поисками "надличного" и имела некоторый 
эмоциональный и моральный аспект. Когда впоследствии Эйнштейн столкнулся с 
представлением о мире как комплексе ощущений - элементов субъективного опыта, 
он 
отнесся резко отрицательно к такому представлению. Здесь сказалось не только 
стихийное убеждение каждого естествоиспытателя в реальности мира, - такого 
убеждения, как показывает история науки, недостаточно для рационального 
сознательного выбора философских позиций. У Эйнштейна уже в юности "большой мир,
 
существующий независимо от нас, людей", был объектом изучения, выводящего 
человека за пределы его ощущений и мыслей. Концепция мира как упорядоченной 
системы ощущений не могла не быть чуждой Эйнштейну. Соответственно ему было 
чуждо представление о возможности априорно-логического познания мира. В конце 
концов из такой позиции вырастала позитивная физическая идея: нужно найти 
величины, которые остаются неизменными при любых системах описания, применяемых 

при изучении законов природы.

52

В приведенном отрывке из автобиографии Эйнштейна указаны истоки еще одной 
фундаментальной идеи. Мир как "огромная вечная загадка" не совпадает ни с 
нашими 
ощущениями, ни с логическими конструкциями. Он противостоит им как независимая 
реальность. Поэтому познание мира - процесс приближения к истине. 
Антидогматическая тенденция науки связана с признанием независимости ее объекта.


Гносеологические идеи Эйнштейна были четко изложены им после основных 
физических 
открытий. Но они не были выводом из уже сделанных шагов. Теория относительности 

вышла за пределы того, что можно было сделать в физике на основе чисто 
стихийного убеждения в единстве и познаваемости мира. Это убеждение приобретало 

у Эйнштейна все более последовательный и осознанный характер уже в юности. 
Меньше всего здесь можно говорить о "влиянии" в смысле заимствования исходных 
идей из философской и естественнонаучной литературы, прочитанной Эйнштейном в 
Мюнхене, Цюрихе и Берне. Он уже в юности не был учеником, и его взгляды не 
укладывались в рамки какой-либо школьной философии.

Пожалуй, только со Спинозой Эйнштейна связывало ощущение какой-то 
конгениальности. Вообще же в арсенал идей, действительно работавших при