| |
433
В таких частных задачах мы приписываем в условной форме неподвижность какому-то
телу отсчета, а данное тело рассматриваем как движущееся. Потом в другой задаче
в качестве неподвижного фигурирует другое тело, причем абсолютной
неравноценности этих тел не существует. Аналогичным образом Декарт поступает,
когда речь идет о "движении в общепринятом смысле". В этом случае движение
может
быть отнесено в принципе к любому телу отсчета, на любом из них может быть
установлена система координат [21].
21 Ср.: Tonnelat M.-A. Histoire du principe de Relativite, p. 61-64.
Подобная конструкция - исторический прообраз современной концепции
относительного движения. Нам легко провести параллель между картезианской
относительностью "движения в общепринятом смысле" и относительностью
координатного представления в теории Эйнштейна. Сложнее вопрос о "движении в
подлинном смысле". Здесь мысль Декарта направлена не к проблеме поведения тела,
его места и его перемещения, а к проблеме бытия тела, его индивидуализации, его
нерастворенности в окружающей среде.
Но проблема бытия не могла быть решена в пределах картезианской физики.
"Движение в подлинном смысле" предполагает то, что оно должно сделать
представимым и физическим. Без качественного различия между телами само
движение
становится экспериментально нерегистрируемым, оно теряет свою сенсуальную
постижимость, становится конструкцией разума, не физическим, а чисто
геометрическим понятием. Для экспериментальной науки движение требует реальной
границы между движущимся телом и сопредельными телами.
Движущееся тело отделено от окружающей среды качественным перепадом, исчезающей
на границе весомостью, массой, непроницаемостью (в случае, когда тело окружено
пустым пространством) либо изменением этих динамических свойств (если тело
окружено веществом). Но если динамические и качественные отличия исчезают, то
тождественная пространству материя становится гомогенной и приближается к
тождественной себе, нерасчлененной субстанции Парменида. Она теряет при этом
способность действовать на органы чувств, принципиальную экспериментальную
постижимость. Физическая теория, сводящая наблюдаемые процессы к движению
бескачественной материи, теряет "внешнее оправдание".
434
Она сохраняет "внутреннее совершенство" - связь с весьма общими принципами. Но
не физическими, а математическими. Причем неподвижными: без вторжения "внешнего
оправдания" - сенсуального постижения мира, нарушающего умозрительные каноны и
изменяющего их, исходные принципы науки приобретают априорный характер.
Рационализм XVII в. вышел или по крайней мере стремился выйти из этой коллизии.
В философии Спинозы нет ничего априорного, ничего, что выходило бы за пределы
природы. Сама природа определяет свое бытие, свое многообразие, свою эволюцию.
Она сама является своей причиной - causa sui. Она не только сотворенная (natura
naturata), но и творящая (natura naturans). Как это ни странно, но основная
трасса дороги к экспериментальному обоснованию фундаментальных принципов науки
была указана мыслителем, который был дальше Декарта от эксперимента, дальше от
позитивных физических знаний XVII в. и не имел в естествознании ни явных
истоков
своих идей, ни резонанса. Если природа сама творит себя, если бесчисленные
модусы сотворенной природы, natura naturata, участвуют в творении мира, не
ограниченном никакими априорными принципами, то изучение модусов - наблюдение
явлений природы - способно обосновать самые общие принципы науки и, более того,
поколебать их, модифицировать, изменить. Из принципиальной неаприорности
законов
природы вытекает принципиальная зависимость их установления от
экспериментального изучения природы.
В этом случае "внутреннее совершенство" научной теории сливается с "внешним
оправданием". Это две неотделимые стороны познания. Общие принципы, с которыми
связана данная теория, - в конце концов экспериментальные принципы, опирающиеся
на всю сумму реальных и принципиально возможных экспериментов. Частный
|
|
