может учить людей морали. Я не верю, что философию морали вообще можно 
построить 
на научной основе. Например, вы не могли бы научить людей, чтобы те завтра


330

пошли па смерть, отстаивая научную истину. Наука не имеет такой власти над 
человеческим духом. Оценка жизни и всех ее наиболее благородных проявлений 
зависит лишь от того, что дух ожидает от своего собственного будущего. Всякая 
же 
попытка свести этику к научным формулам неизбежно обречена на неудачу. В этом я 

полностью убежден. С другой стороны, пет никаких сомнений в том, что высшие 
разделы научного исследования и общий интерес к научной теории имеют огромное 
значение, поскольку приводят людей к более правильной оценке результатов 
духовной деятельности. Но содержание научной теории само по себе не создает 
моральной основы поведения личности".

В предисловии к книге Франка Эйнштейн повторяет тот же тезис: наука не может 
обосновать моральные идеалы, ученый ие ставит вопроса о цели, более того, "он 
сторонится всего волюнтаристского и эмоционального". Но здесь Эйнштейн 
неожиданно прибавляет: "Между прочим, эта черта обусловлена медленным развитием 

науки, свойственным современной западной мысли".

Медленное развитие науки в сороковые - пятидесятые годы - такая оценка кажется 
противоречащей быстроте появления весьма общих и радикальных концепций в этот 
период. Она противоречит и очень быстрому применению неклассических научных 
концепций. Но Эйнштейн, по-видимому, имеет в виду иную сторону научного 
прогресса. Вопреки распространенным в те годы взглядам, Эйнштейн ждал от 
физической теории весьма общего и радикального поворота - создания единой 
теории 
поля. Неудача попыток построения такой теории и казалась Эйнштейну медленным 
развитием науки.

Для проблемы научной истины и морального идеала фраза Эйнштейна чрезвычайно 
многозначительна. Она позволяет понять и ограничить приведенный отрывок о 
невозможности научного обоснования морального идеала. Наука не может его 
обосновать, пока речь идет о сравнительно стабильном содержании науки и о 
стабильном моральном идеале. Как только мы переходим к изменению научных 
представлений, как только мы применяем к ним "оператор дифференцирования по 
времени" и рассматриваем науку в ее развитии, в динамике, в радикальных 
поворотах и, с другой стороны, когда речь идет не о традиционных моральных 
идеалах, а об их движении и, что самое главное, об их реализации, отношение 
науки к морали меняется.

331

В приведенном отрывке говорится, что высшие разделы научного исследования 
приводят к более правильной оценке результатов духовной деятельности. О чем 
здесь идет речь? Сопоставляя это замечание со всей совокупностью взглядов 
Эйнштейна на духовную деятельность человека, со спинозистскими корнями его 
мировоззрения, с его историко-научными экскурсами, можно истолковать замечание 
Эйнштейна следующим образом.

Общая оценка результатов духовной деятельности человека - это признание 
культурной и моральной ценности рационалистической мысли. Такое признание 
означает, что моральные идеалы человека могут быть реализованы разумом вопреки 
апологии иррационального, бессознательного, эмоционального, 
противопоставленного 
разумному, логическому.

Напомним уже приводившееся замечание Эйнштейна в 1927 г. по поводу 200-летия со 

дня смерти Ньютона: "Разум кажется нам слабым, когда мы думаем о стоящих перед 
нами задачах; особенно слабым он кажется, когда мы противопоставляем его 
безумству и страстям человечества..." [3]. Но мы именно противопоставляем его и,
 
по словам Эйнштейна, видим на примере Ньютона, что творения интеллекта "на 
протяжении веков озаряют мир светом и теплом".

3 Эйнштейн, 4, 78.


Таким озарением мира светом и теплом была и интеллектуальная жизнь самого 
Эйнштейна. Но об этом речь пойдет в конце главы. Здесь отметим только, что 
озаряющий пути человечества эффект науки связан не с ее устойчивым содержанием,