против неподвижности Земли, против возможности вечного двигателя и т.д. Чтобы 
опрокинуть классические понятия абсолютного пространства и времени, теории 
относительности пришлось, помимо конкретных физических понятий (понятие 
неподвижного эфира и т.д.), направить свое острие против догматического духа в 
науке, против догматизма в целом. Принцип постоянства скорости света, новое 
учение о массе и энергии, принцип эквивалентности, представление о кривизне 
пространства-времени - этот путь не мог быть пройден стихийно, как ряд 
последовательных антидогматических по существу научных обобщений. Этот путь был 

настолько революционным, он включал столь парадоксальные разрушения 
"очевидности", что его прохождение было невозможно без сознательного и 
последовательного ниспровержения догматизма в целом. Поэтому антидогматические 
выступления Эйнштейна неразрывно переплетены с позитивным содержанием теории 
относительности. Такое переплетение не видно при систематическом изложении 
теории относительности, но оно становится явным при ее историческом изложении и 

еще более явным при изложении биографии Эйнштейна. Антидогматизм Эйнштейна 
направлен и против феноменологической "очевидности" понятий. Такая позиция, 
разумеется, не может устареть - в ней и находит свое выражение непрерывное 
обновление науки. Догматы науки преходящи, ее антидогматизм вечен. Теория 
относительности естественно входит в идейный арсенал тех общественных сил, 
которые заинтересованы в ликвидации не только очередного барьера, но и всех 
барьеров на пути безостановочного и бесконечного роста знаний и власти человека 

над природой.

Теперь следует в несколько более общей и точной форме определить две 
дополнительные компоненты научной теории, единство которых придает этой теории 
бессмертие. Это, как мы видели: 1) однозначные, установившиеся, достоверно 
справедливые при определенных параметрах позитивные констатации и 2) переходы к 

новым кон-

317

статациям. Первая компонента обладает бессмертием, поскольку в ограниченных 
своими областями применения теориях реализуется и модифицируется интегральная, 
присущая науке по самому ее существу сквозная идея. Вторая компонента - mors 
immortalis, неизбежная и всегда свойственная науке смена господствующих 
концепций. В неклассической науке соединение этих компонент становится полным и 

явным. Теория относительности включает в свое позитивное содержание ограничение 

классической физики областью малых скоростей, не сопоставимых со скоростью 
света 
и малых энергий тел, не сопоставимых с их полной внутренней энергией - с массой,
 
умноженной на квадрат скорости света. Здесь звено mors immortalis, отнесенное к 

прошлому, к классической теории, является звуком позитивной концепции, теории 
относительности как однозначной, установившейся теории. Но теория 
относительности включает звено mors immortalis, отнесенное к себе самой. Когда 
Эйнштейн писал, что теория относительности не выводит поведение линеек и часов 
из их атомистической структуры и считал это недостатком теории, речь шла об 
очень общей и фундаментальной особенности неклассической науки. Неклассическая 
теория не может прийти к некоторой априорной, окончательной концепции, которая 
обосновывает другие, но сама не нуждается в обосновании. Начало в абсолютном 
смысле, начало, которое само не является продолжением, чуждо неклассической 
науке. Поэтому неклассическая теория всегда включает констатацию: "Данная 
концепция объясняет все сказанное ранее, но дальше мы пойти пока не можем, хотя 

дорога и идет дальше..."

Такая констатация обращена и в будущее, она означает, что теория в ее данной 
форме сменится новой, более полной, объясняющей и ту концепцию, перед которой 
данная теория остановилась. Подобное признание может быть драматическим и даже 
трагическим. Такими были у Эйнштейна поиски единой теории поля. Но это трагедия 

гносеологического оптимизма, она вытекает из отрицания "ignorabimus", из 
отрицания априорной либо чисто эмпирической границы логического анализа, из 
эйнштейновского идеала картины мира без априорных данных и чисто эмпирических 
констант. Агностическое "ignorabimus", чисто эмпирические, не подлежащие 
логическому анализу констатации, априорные аксиомы познания - все это исключает 

трагедию разума, знающего, что дорога идет дальше, но идти по этой дороге нет 
сил.

318

Но именно в этой трагедии - залог бессмертия разума, залог бесконечности