смысла слов "преобразование картины мира".

Мысль о постоянном количественном соотношении и физической связи между массой 
покоя и энергией была реализована теорией позитронов, представлением о взаимном 

превращении электронно-позитронных пар и фотонов, дальнейшим развитием 
представления о трансмутациях и, наконец, попытками построения трансмутациониой 

концепции движения.

Чтобы построить картину мира, в которой исходным понятием будут трансмутации 
элементарны; частиц и клетках дискретного пространства-времени, нужно перейти к 

иному логическому алгоритму, к иным нормам логических умозаключений. Теперь 
преобразование картины мира означает не только новую кинематику движущихся тел, 

не только новую геометрию, но и новую логику. Это еще большее "безумие", 
принципиально иной, более радикальный отказ от традиционных норм.

Прогресс науки не исчерпывается переходами к более точным представлениям о мире,
 
не сводится к таким переходам и к возрастанию радикальности и общности 
переходов. Прогресс науки не измеряется в полной мере уровнем знаний и даже 
первой и второй производными по времени от уровня знаний. Изменяется 
"качественный ранг" радикальности, общности, парадоксальности, "безу-


315

мия" переходов к новым представлениям, смысл этих определений. От кинетического 

"безумия" движущейся Земли к физико-геометрическому "безумию" неевклидовой 
Вселенной и от нее к логическим парадоксам современной квантово-релятивистской 
теории поля. Каким бы привычным и "очевидным" ни становилось впоследствии 
каждое 
новое звено научного прогресса, оно накладывает на пауку не исчезающий далее 
отпечаток большей смелости и. свободы. Когда наука ушла от антропоморфной 
очевидности птолемеевой системы, она вместе с тем научилась отказываться и от 
других "очевидных" абсолютов и назад она уже не могла возвратиться. Когда наука 

при списании Вселенной начала оперировать различными геометриями, она не могла 
вернуться к абсолютизированию одной из них в качестве априорной. После того как 

в квантовой теории поля стали пользоваться в зависимости от физических условий 
различными системами логических суждений, наука уже не вернется к абсолютной 
логике. В борьбе за истину наука приобретает не только новые трофеи, но и новые 

виды оружия.

В этом отношении работы Эйнштейна были импульсом радикального перевооружения 
науки. После Эйнштейна люди не только стали больше знать о Вселенной - 
изменился 
стиль научного познания. Идеи Эйнштейна были великим синтезом экспериментальных 

и математических парадоксов, отказом в рамках одной теории от эмпирической 
очевидности (продолжение традиции Копер-пика) и от привычных, казавшихся 
априорными, математических (в теории относительности) и логических (в квантовой 

теории) норм. Такое воздействие на стиль научной мысли оказывается необратимым, 

отпечаток его сохраняется навсегда. Идеи Эйнштейна бессмертны и потому, что они 

служат звеньями необратимого приближения науки к истине, и сотому, что они 
ведут 
к необратимому преобразованию методов научного мышления.

Бессмертие научной теории вытекает не только из ответов, которые она дает, из 
новых проблем, которые она ставит перед наукой, и из воздействия на стиль 
научного познания. Наука развивается в живом переплетении внутренних движущих 
сил с собственно историческими воздействиями практики и общественной мысли, на 
которые наука, в свою очередь, оказывает существенное влияние. Научная теория 
обретает историческое значение, воздействуя на исторические условия, на жизнь, 
труд и самосознание людей.

316

Чтобы утвердиться на месте старых традиционных воззрений, новым физическим 
теориям, появлявшимся в прошлом, приходилось направлять свое острие против 
конкретных физических представлений: против абсолютного характера верха и низа,