с будущим - очень широкий спектр эмоций. В частности, интерес к

302

будущему, тревогу за будущее, любовь к будущему - прогнозную компоненту 
современной общественной психологии. Эта компонента неотделима от позитивных 
идеалов. Ретроспективные оценки обращены в прошлое, позитивные идеалы - в 
будущее. Современный взрыв прогнозного мышления характерен не только для 
научной 
мысли и вообще не ограничивается мышлением, он приобретает эмоциональный 
характер. И он, по-видимому, глубже и длительней, чем противостоящее ему 
отрицание позитивных идеалов.

Следует подчеркнуть, что воздействие науки на социальную психологию происходит 
в 
значительной мере через интуицию, через то, что можно было бы назвать 
социальной 
интуицией. Именно поэтому моральный авторитет Эйнштейна был так высок не только 

в научных кругах, но и в более широких, где содержание его идей было известно 
только понаслышке - недостаточно для логических выводов, но достаточно для 
интуитивного ощущения связи этих идей с моральными идеалами. Впрочем, и в 
научных кругах, где исходные физические концепции Эйнштейна были хорошо 
известны, их моральный эффект постигался по большей части интуитивно. Во всяком 

случае интуиция была необходимым условием постижения морального эффекта идей 
Эйнштейна и неклассической науки в целом.

И еще один момент, связанный интуитивным, по преимуществу психологическим, а не 

логическим постижением связи неклассической науки с эмоциональным миром 
человека 
и его моральными идеалами. Эта связь была очень личной. На сознание широкого 
круга людей воздействовало не абстрактное содержание идей Эйнштейна, а его 
живой 
образ, конкретные особенности, наружность, привычки, поведение. А если это не 
было известно, то "гулливеровское" ощущение вызывалось все время присутствующим,
 
все время сохраняющимся знанием, что где-то живет человек, который обладает 
абсолютной смелостью мысли, прикованной к самым фундаментальным тайнам 
мироздания. Именно такое представление, никогда не исчезавшее из сознания или 
подсознания современников Эйнштейна, было "стуком гигантского сердца". 
Логической и абстрактной связи между наукой и идеалами общественной гармонии 
было достаточно для морального авторитета ученого. Но здесь был не только 
авторитет,

303

Эйнштейна любили, и его смерть вызвала повсеместную скорбь как свидетельство 
очень личной связи мыслителя со своими современниками. Это все та же "вечерняя" 

примиренная грусть об исчезающей индивидуальной жизни. Примиренная, - потому 
что 
основное содержание индивидуальной жизни не экзистенция, а бытие: 
индивидуальная 
жизнь заполнена внеличным, неисчезающим, бессмертным. Грусть, потому что бытие 
включает надличное, реализованное в личное, включает индивидуальную 
неповторимость. Сама эта грусть выражает бессмертие личного. Смерть Эйнштейна и 

ее резонанс навевают мысль не о бессмертии как растворении личного в надличном, 

а о бессмертии как гармонии, в которой личность вносит в надличное свой 
неповторимый вклад. Его неповторимость, его сохранение и в то же время 
исчезновение навеки - источник сложной реакции на смерть человека.













Бессмертие