рабочем кабинете Эйнштейна в Принстоне. Сероватый свет проникал сквозь стекла 
большого окна и падал на изборожденное морщинами лицо и на глаза Эйнштейна, 
казалось, опаленные огнем его взгляда. Наступило молчание, тяжелое от немых 
вопросов. Его взгляд, как всегда, сверкающий, был обращен па меня. Я сказала: 
"И 
тем не менее вы нажали кнопку". Он быстро отвернулся и посмотрел в окно на 
пустынную долину и ярко-зеленую лужайку с группой заслоняющих горизонт старых 
деревьев. Потом, отвечая, казалось, не мне, а верхушке дерева, на которой 
остановился его взгляд, Эйнштейн произнес тихо и задумчиво, разделяя слова: "Да,
 
я нажал на кнопку..."" [8]

8 Vallentin A. Le drame d'Albert Einstein, p. 215.


Фраза: "Да, я нажал на кнопку" - может быть понята таким образом, будто 
Эйнштейн 
считал свое письмо Рузвельту причиной катастрофы, обрушившейся в 1945 г. на 
Хиросиму и Нагасаки и нависшей над всей Землей. Такое впечатление осталось, по-
видимому, у Антонины Валлентен и высказано в приведенном отрывке. Эллен Дюкас 
сказала однажды, что фраза: "Да, я нажал на кнопку" - не соответствует 
характерному для Эйнштейна представлению о значении его личности и его 
поступков 
для судеб человечества. Эйнштейну было органически чуждо представление о 
зависимости больших исторических событий от воли выдающихся людей - "творцов 
истории". Себя он во всяком случае не причислял к таким творцам - подобная 
мысль, как и вообще мысли о себе, о своей роли в науке и в истории, никогда не 
приходила и не могла прийти Эйнштейну в голову. Он в абсолютной степени владел 
искусством толстовской "зеленой палочки"; вернее, отрешенность от мыслей о себе 

была для него не искусством, а органическим свойством внутреннего мира.


276

К этому следует прибавить, что письмо Рузвельту для всех знакомых с историей 
работ по ядерной энергии не могло соответствовать выражению "я нажал на кнопку".
 
Не этот эпизод был причиной глубокой трагедии, которую ощущал Эйнштейн в 1945 г.
 
и в последующие годы. Трагедия атомной бомбы была лишь наиболее тяжелым 
выражением того, что мучило Эйнштейна издавна. С присущим ему чувством личной 
ответственности за все зло, которое существует в мире, он особенно глубоко 
переживал большую, многовековую трагедию иррационального и разрушительного 
использования достижений разума. Разум человечества ищет гармонию в природе и 
по 
своим внутренним тенденциям ведет общество к гармонии, к рациональной 
организации общественной жизни. Но в антагонистическом обществе плоды разума 
могут стать отравленными, и каждая научная идея, каждое открытие внутреннего 
ratio мира могут стать оружием иррациональных сил. Подобные мысли Эйнштейн 
высказывал не раз в течение многих лет. Теперь речь шла о применении одного из 
основных выводов теории относительности. Но Эйнштейн ощущал свою 
ответственность 
за характер указанного применения не потому, что он был создателем теории 
относительности, - Эйнштейн никогда не думал о себе как о ее создателе, и 
вообще 
строй его мыслей исключал подобные самооценки. Слияние с коллективным разумом 
человечества, чувство ответственности за науку в целом делали для Эйнштейна 
таким тяжелым новый акт длительной трагедии научного творчества. Эта тяжесть не 

подрывала уверенности в том, что человечество может устранить опасность атомной 

войны и использовать плоды науки для созидания. Сама по себе атомная энергия не 

угрожает человечеству - ему угрожает злоупотребление новыми силами природы. 
"Открытие ценных атомных реакций, - писал Эйнштейн, - так же мало грозит 
человечеству уничтожением, как изобретение спичек; нужно только сделать все для 

устранения возможности злоупотребления этим средством".

Эйнштейн говорил, что атомная энергия приводит к количественному возрастанию 
срочности и важности старой проблемы. "Освобождение атомной энергии не создает 
повой проблемы, но делает более настоятельным разрешение старой проблемы", - 
писал Эйнштейн в ноябре 1945 г. Проблема состоит в возможности агрессивного и

277

разрушительного применения научных открытий. Эйнштейн верил в грядущее 
радикальное разрешение этой старой проблемы, в перестройку общества на 
рациональных началах и в полное использование научных открытии в интересах